– Наташа, отстань от нее. Даша, что тебе принести? Хочешь круассанов с шоколадом из нашей любимой кондитерской? А, детка? Ну, скажи что-нибудь, милая!
– Не тормоши ее, балбес! – женщина много старше моих родителей присела на край кровати и, взяв мои руки в свои, заглянула в глаза, – Дашенька, внученька, ты меня узнаешь?
– Я знаю, что ее растормошит! – рядом оказался такой же немолодой мужчина с аккуратной бородкой и с небольшими круглыми окошками, прикрывающими глаза. Интересно, зачем они ему? Сохраняют тепло? – В картишки сыграем?
В комнате толкалось не меньше десяти человек и все они наперебой пытались пробиться к моему сознанию. Я не понимала ни слова, но от них исходило такое тепло, что через несколько мгновений общения я почувствовала себя счастливой. Мне стало так хорошо в этой бурлящей толпе незнакомых людей, что снова захотелось плакать. Я порывисто обняла пожилую женщину, прижавшись щекой к ее мягкому плечу. Мгновенно все затихли.
– Ну вот, – изрекла она, – А вы говорите, Даша память потеряла! Все она помнит!
Она погладила меня по голове теплой ладонью.
С лекарем разговор моей семьи проходил бурно.
– У нее лицо другое! – мама Даши указала на меня двумя руками, – В нее словно вселился другой человек.
– Наташа! – встрял папа Даши, но женщина только отмахнулась от него как от назойливого насекомого.
Ничего себе у них нравы. В нашем доме папе все кланялись, как царю. Все три его жены, их дети, и слуги, конечно. Интересно, а у Дашиного отца одна жена? Если так, то он, скорее всего, не из аристократов.
– Посмотрите на нее! – настаивала моя мать, – Моя Даша студентка Института Культуры. Она все время улыбалась, светилась как лампочка. А теперь, у нее взгляд как будто она Философский факультет МГУ закончила. Мрачный такой и очень знающий.
– Что же вам не нравится? – удивился врач, – Иногда травмы головы провоцируют в человеке желание изучать науки и языки.
– Не надо нам таких провокаций! – возмутилась мама, – Мне нужна моя прежняя счастливая Даша, а не лауреат нобелевской премии.
– Меньше знаешь, больше смеешься, – закивала бабушка.
Отец с дедом только переглянулись. Я не понимала ни слова, но чувствовала, что они с женщинами не согласны.
Другие мои визитеры обнимали меня, щедро делясь жизненной силой, а потом обнимали и папу, и маму, и даже лекаря. Один из них, огромный широкоплечий мужчина с неприлично пышными рыжими усами схватил его за руку и долго ее тряс, приговаривая:
– Мы