– Эй-ей, ещё не договорили!
Какое там! Нелепой стрекозой, махая руками и выворачивая ноги в коленях – чтобы одолевать сразу по три ступеньки – начинающий сыщик взмыл на второй этаж и зарылся в своей комнатёнке.
Там вооружился лупой.
Для начала переписал текст более явно. Изобразил какие-то столбцы. В столбцах выставил значки и пересчитал каждый. Переписал ещё раз. Переписал второй.
В час ночи крикнул: «О»! В час тридцать: «Е»!
После того, как определилось ещё несколько основных гласных и согласных, дело было почти выполненным. Царевна использовала всего лишь слегка усложнённую «мудрую литорею».
Михейша положил на алтарь науки вечер, ночь и кусок утра.
С первыми петухами письмо было окончательно расшифровано. Кроме, разве что, четырёх слов с абсолютно непознаваемым, видно староцерковным смыслом. В библиях Михейша не силён. И упомянуто о каком-то Фуй-Шуе, которого царевна грозилась отобрать у сожителя, если он не будет приезжать с любовью и поцелуями по два раза на неделе.
– Кукареку! – крикнул для начала дворовый будильник. И вежливо: – Вставайте лю-у-у-ди, кох-кох-кох! Кому врача? А, может, палки?
Зашипел картонный Биг-Бен. Пришлось придавить его подушкой.
Михейша высунулся в окно и вгляделся в поднимающееся над дальними елями слабое зарево. – А не отдолбануть ли от бабкиной сигары кусман?
– Кукареку-у-у! – прозвучало опять с Федотова двора, ещё громче и нахальнее.
Обложили со всех сторон Михейшу идиотскими звуками!
– Не сплю я, – пискнул Михейша в окно.
– Кок-н-ду, кок-н-ду! – прямо под нос во французском переводе. Это действительно петух Фритьоффа – красно-синий с одной стороны и огненно-рыжий с другой – оседлал совместную с Полиевктовыми границу.
– Вот же сволочь, издевается! И ареального петуха научил по-французски лопотать. Мог бы кричать по нашему: не так занозисто!
– «Фуй-Шуй, Конфуций, фуй-шуй!», – также «будяще с тысячелетним оттенком» донеслось из Федотовского кабинета.
– И Фенька, дура, туда же, – подумал Михейша, – странные песни поёт, гайки бы ей под хвост навинтить! Дак нет же, самка она: ничего не выйдет.
– Кукареку! – зашептал петух православный с далёкой Бернандини нумер айн бис.
– Вот так дед Макарей будет сегодня горлопанить, – подумал удовлетворённый совиными деяниями Михейша. Он представил деда под столом. Живот его – будто сам собой – содрогнулся, а затрясшиеся параллельно животу губы выдали спазмическую серию хихикающих звуков.
– Дед он хороший, что уж я так развеселился? – журился Михейша, – разгадал, так разгадал. Не велика заслуга, коли знать ключ.
Хотя по правде: ключик Михейша придумал сам. Так честно, как будто по незнанию доказал себе – дурню – уже известные всему миру Пифагоровы штаны. – К кровати шагом марш! Ать-два!
Подушка