Примерно к такому выводу пришёл Иуда, внимательно прислушиваясь к разговорам и приглядываясь к этим людям, давно и печально знакомым ему: по множеству явных и тайных мотивов и движений, по суконным словам и каменным кулакам, по специфическому тембру напористых голосов, по некрасивости плебейских лиц с глазами голодных шакалов… Всех черточек межвекового и межплеменного сходства было не счесть.
Когда он, поглубже надвинув на лоб измятую шляпу, стал продираться между тесно сомкнутыми плечами к дощатому помосту, обтянутому кумачом, с которого один за другим выступали охрипшие ораторы, – ему давали дорогу даже с некоторым почтением, без обычной в таких случаях ругани. Затрапезный вид служил Иуде своеобразным пропуском. Едва он взошёл на помост, как к нему стремительно шагнул, отделившись от стайки организаторов митинга, опохмелившийся Бабура, придерживая рукой длинную серебристую шашку на новенькой портупее.
– Вы из какой организации, товарищ?
Поняв, что атаман не узнал его, Иуда обрадовался и ответил изменённым голосом:
– Я из общества глухих, слепых, немых, а также бесноватых и прокаженных.
– Короче, фамилия как?
– Адам Христов я…, – скуксился Иуда.
– Это что – псевдоним? – недобро насторожился атаман.
– Это по отцу. А по матери я Евин-Эдемский.
– Ты, случаем, не полукровка? – Бабура нахмурился и сдавил ладонью узорную рукоять сабли.
– Многокровка я. Многодушная, двенадцатиколенная, из семейства бессмертников, – Иуда скорчил невинную мину. – Меня хорошо заваривать крутым кипятком соблазна.
– Шутник ты, я погляжу, – успокоился атаман, привычный к затейливым, островитянским речам. – Смотри у меня, без фокусов. Чтоб дышала, так сказать, почва…
– Пустыню я вам обещаю, – буркнул Иуда.
Мы подошли в тот момент, когда Бабура забрал у откричавшегося очередного оратора микрофон и торжественно объявил:
– Слово просит товарищ Христов, от общества инвалидов!
Микрофон показался Иуде головой гремучей змеи. На миг оробевшим взглядом он окинул толпу, готовую, как трясина, поглотить любого, кто обидит её, посмотрел поверх голов на восток, где на хмуром небе скапливались грязноватые тучки, и громко произнес:
– Островитяне! Волею небес я послан к вам, чтобы объявить: близок день гнева Господня! Кто вы на этой земле? Вы неблагодарные гости, возомнившие себя хозяевами во владениях своего господина.