Несколько секунд я не могла понять, что с ним. Его таким я еще ни разу в жизни не видела. Но я даже не могла его обнять, или хотя бы руку положить ему на голову. Я тоже не сдержалась, слезы начали катиться одна за другой, размачивая подушку. Совсем шепотом я произнесла:
– Вадим, не скрывай от меня ничего, все равно я узнаю, объясни, что со мной.
Вадим, убрав голову с моей груди, с заплаканными глазами смотрел на меня и видимо не знал, что сказать. Мне было жаль наблюдать, как он убивается.
– Вадим, родной, я люблю тебя, – сказала я. – Ты это знаешь, и только тебе я могу доверять в этом мире. Я знаю, что ты меня не обманешь. Скажи мне, что происходит?
Вадим еще несколько секунд смотрел на меня, а потом начал говорить что-то невнятное.
– Ника, мы попали в аварию, – при этом он еще всхлипывал, и поэтому говорил с большими задержками, – я отделался легкими ушибами и ссадинами, а ты потеряла сознание. Наша машина сделала пять оборотов, и остановилась на крыше. После этого я вылез из нее, и попытался вытащить тебя, но мне это не удалось. Тогда я вызвал скорую, они помогли и вытянули тебя из машины. – Вадим остановился и взглянул на меня. – Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? – внезапно спросил он.
– Нет, я ее вообще не чувствую, как в принципе и остальные части тела. – я выдохнула, мне было слишком тяжело говорить, и очень клонило на сон, но мне нужно было понять до конца, что же со мной. – Тогда я не понимаю, почему на тебе нет тех ушибов и ссадин? – непонимающе я задала очередной вопрос мужу.
Вадим слегка помялся и все же ответил:
– Вероника, после аварии прошло пять месяцев, – голос его задрожал.
Услышав это, я, наверное, плюс ко всему, что происходило с моим телом, потеряла еще и дар речи. У меня потемнело в глазах, я не могла осознать того, что мне говорят. Спустя некоторое время, я пришла в себя и наконец спросила:
– То есть, ты хочешь сказать, что я лежу здесь уже пять месяцев?! И за эти пять месяцев я не приходила в себя?
Вадим снова выдохнул и слегка кивнул:
– Да, это были самые мучительные пять месяцев в моей жизни. – немного помедлив, он продолжил, – Ника, мне даже предлагали отключить аппарат жизнеобеспечения. – он снова начал плакать, сквозь слезы он говорил дальше, – врачи сказали, что ты скорей всего уже не придешь в себя и давали лишь четыре процента того, что ты будешь жить самостоятельно, без всех этих приборов. Но я знал, что наступит день, и ты проснешься. Единственное счастье было для меня просто зайти в палату и почувствовать, что твои руки теплые, надежда, что ты меня просто слышишь. Каждый раз, когда я дотрагивался до твоей руки, ты отвечала мне, хоть это было и незаметно, но я чувствовал сердцем. Я верил, я знал…
Пока Вадим все это мне рассказывал, я почувствовала, что мой мозг сейчас взорвется от переизбытка такой информации, я просто остановила его:
– Шшш, хватит, помолчи. – я посмотрела в сторону