Укорить себя нетрудно, а некоторые и этого не хотят. Перенести укор от брата труднее, а самому укорить себя нетрудно. Кроме того, если мы и будем укорять себя, а не будем бороться со страстями, будем есть сколько хочется, будем спать сколько хочется, то такое самоукрепление незаконное, оно не принесет пользы. Если мы укоряем себя, впадая невольно в согрешения, то такое самоукорение законно. В борьбе со страстями, если и побеждаемся ими, но укоряем себя, каемся, смиряемся и продолжаем бороться, мы непрестанно идем вперед. Нам осталось одно: смирение. Время суровых подвигов прошло, должно быть, невозвратно. Вот, например, о. Вассиан принимал на себя суровые подвиги, иногда не топил келью, постился всю Четыредесятницу, но никаких дарований не имел. А батюшка о. Макарий и в келье имел обыкновенную температуру, и не постился особенно, и келейников иногда распекал, когда они были виноваты, и имел много духовных даров: и дар исцеления, и изгнания бесов, и дар прозрения… хотя не принимал никаких особенных подвигов. Нам и остается смиряться.
Бойтесь подозрительности. Диавол, возобладав человеком, доверяющим его предположениям, может показывать ему чего на самом деле и не было. Помните, у Аввы Дорофея есть рассказ?.. А когда вам диавол указывает на чужие недостатки и немощи и побуждает вас к осуждению, вы говорите себе: «Я хуже всех, я достоин вечных мук. Господи, помилуй мя», и если даже будете говорить это без чувства, то все-таки нужно так.
≈
Авва Пимен рассказывал об авве Исидоре: «Помыслы говорили ему: «Ты великий человек!» Но авва Исидор отвечал им: «Неужели я подобен авве Антонию? Или я сравнялся с аввою Памво, или с другими отцами, благоугодившими Богу?» Говоря так, он успокаивался. Когда же враги старались привести авву Исидора в малодушие, внушая, что после всех своих подвигов он будет ввержен в муку, авва Исидор говорил им: «Если я и ввержен буду в муку, то и там вас найду под ногами моими».
≈
Находясь совершенно один в келье, почти столетний старец Марк, у которого уже и зубов не было, все еще боролся с самим собой и с диаволом, и говорил: «Чего ты еще хочешь, старик? И вино ты пил, и масло употреблял, чего же еще от себя хочешь? Седой обжора, чревоугодник – сам ты себя позоришь!» Потом, обращаясь к диаволу, говорил: «Отойди же, наконец, от меня, диавол, ты состарился со мной в нерадении. Под предлогом телесной немощи заставил ты меня употреблять вино и масло и сделал сластолюбцем. Ужели и теперь еще я тебе что-нибудь должен? Нечего более тебе у меня похитить, отойди же от меня, человеконенавистник». Потом, как бы шутя, отвечал самому себе: «Ну ты же, болтун, седой обжора, жадный старик, долго ли быть мне