– Да, дед, соседи у тебя… необычные, я бы сказал.
– Почему это?
– Не бери в голову, – улыбнувшись, сказал Проводник и похлопал его по плечу. – Но я бы посоветовал тебе переехать куда-нибудь в другое место. Не шибко-то хорошие тут условия.
Он отвернулся и подошёл к входной двери. Дождь всё лил, даже не собираясь прекращаться; он барабанил по грязным лужам с каким-то неистовым упорством, будто желая оставить на поверхности воды как можно больше грязных пузырей. Иногда вдалеке слышались глухие раскаты грома. Улицу осветила яркая вспышка. Спустя несколько секунд воздух сотряс громовой раскат, резко отозвавшись в ушах и уцелевших оконных стёклах.
– Что-то зачастили нынче грозы, – недовольно проворчал старик и медленно опустился на ступеньки, придерживаясь рукой за перила.
Проводник молча курил, подпирая плечом стену, и смотрел на ливень. Обычно новые переходы открывались как раз после таких гроз – громких, холодных и долгих. Появлялись новые, старые исчезали… но независимо от давности переходов, они все подчинялись какой-то определённой системе, никогда не выходя за пределы их территории. Раньше, конечно, это было не так: переходы открывались где попало, без какого-либо порядка.
– А вот скажи, дед, – заговорил Проводник, не оборачиваясь к слушателю, – ты бывал на той стороне?
Лицо старика бывшее блаженно-расслабленным, вдруг напряглось.
– Не знаю, что это, – нервно бросил он. – Что ещё за стороны такие… ничего не знаю!
– Ну что ж, не знаешь и ладно, – пожал плечами Проводник.
– А ты, значит, бывал, да?
Проводник не ответил.
– Чего я спрашиваю, – кивнул сам себе старик, – конечно, бывал… ты ведь наверняка один из этих искателей приключений… ты водишь доверчивых дураков в те места на смерть, – он зашёлся мокрым, булькающим кашлем. Когда приступ прошёл, старик добавил: – Да ещё и зарабатываешь на этом…
– Тебя это так волнует?
– Точно так же, как тебя, был ли я там.
– Вот и поговорили, – хмыкнул Проводник. Последний раз затянувшись, он выбросил окурок. Тот, кувыркаясь в воздухе, с едва слышным шипением упал в лужу.
Дождь медленно стихал. Проводник всё так же молча стоял, смотря на улицу. Он ни о чём не думал. Не хотел думать. В такие моменты на него накатывали воспоминания, гнетущие и скребущие душу острыми когтями, воспоминания, которые он всегда гнал прочь. Но они всегда возвращались, цеплялись за него как разгорячённая любовница.
Он не стал дожидаться, когда закончится дождь. Проводник вышел на улицу и неспешно пошёл прочь, предоставив больного старика самому себе. Он не видел, как тот из любопытства открыл подвальную дверь и спустился вниз, превратившись в ещё один мешок зловонной