– Нет, – перебил ее Гай. – Мне нужно, чтобы ты смотрела на все без предубеждения. Отправляйся в долину. Основные события развернутся там. Я хочу, чтобы ты представляла в долине мои интересы.
– Скажите, принцепс, мне там снова будет грозить почти верная смерть? – Амара не стала сдерживать горечи в голосе.
– Почти наверняка, курсор, – кивнул Гай. – Или ты хочешь, чтобы я послал вместо тебя кого-то другого?
Амара покачала головой:
– Я хочу, чтобы вы ответили на один вопрос.
Гай удивленно приподнял брови:
– Какой вопрос?
Амара посмотрела на образ Гая в упор:
– Как вы узнали? Как вы узнали, что я останусь верна Короне?
Гай нахмурился, и морщин на его лице стало больше. Несколько секунд он молчал.
– Есть люди, – произнес он наконец, – которые не способны понять, что такое верность. Ну, конечно, они могут объяснить, что это такое, но душой они этого не понимают. Им не дано вообразить мир, где это понятие реально.
– Как Фиделиас.
– Как Фиделиас, – согласился Гай. – Но ты редкий человек, Амара. Ты полная его противоположность.
– Вы хотите сказать, я знаю, что такое верность?
– Более того. Ты живешь с этим. Ты не можешь представить себе мир, где это было бы иначе. Ты не можешь предать то, что тебе дорого, как не можешь заставить свое сердце перестать биться. Я стар, Амара. И люди для меня открыты. – Он помолчал еще пару секунд. – Я никогда не сомневался в твоей преданности. Только в твоей способности выйти из этой операции живой. Похоже, за это я должен перед тобой извиниться, курсор Амара. Считай, что выпускной экзамен ты сдала успешно.
Амару вдруг захлестнуло чувство гордости, абсурдной радости за доверие Гая. Она невольно выпрямилась и задрала подбородок чуть выше:
– Мои глаза и уши в вашем распоряжении, принцепс.
Гай коротко кивнул, и за спиной Амары зашелестел листвой усиливающийся ветер. Деревья шумели, как негромкий прибой о песок.
– Раз так, ступай с фуриями, курсор. На благо Алеры.
– Я найду то, что вам нужно, правитель. На благо Алеры.
Глава 7
Фиделиас ненавидел летать.
Он сидел на носилках лицом вперед, так что ветер бил ему в глаза и сдувал волосы со лба. На сиденье напротив сидел Олдрик Меч, массивный и расслабленный, как сытый лев. На коленях его дремала, свернувшись калачиком, Одиана; темные волосы водяной ведьмы развевались на ветру, то открывая взгляду ее красивое лицо, то снова закрывая его. Ни он, ни она не выказывали никаких признаков дискомфорта от полета – ни физических, ни иных.
– Ненавижу летать, – пробормотал Фиделиас.
Он поднял руку, прикрывая глаза от ветра, и перегнулся через край носилок. Ослепительная луна, висевшая на подкладке из звезд, окрашивала проплывавший под ними пейзаж черным и серебряным. Поросшие лесом холмы оставались почти непроницаемо черными, только пятна прогалин и светящиеся извивы рек разрезали эту