– А я могу увидеть тело или хотя бы осмотреть вещи? – не особо надеясь на успех, попросила я.
– А не забоитесь? – даже не думая отговаривать, вместо ответа спросил Евгений Донатович, по-ленински хитро сощурившись.
– Честное слово! – подхватила я.
Мы спустились в морг, на цокольный этаж. Широкие коридоры с низкими потолками и облупившейся плиткой тоскливого зеленого оттенка создавали соответствующее месту настроение.
– Вот, пожалуйста, – мужчина указал на стул в секционной. – Я скажу санитарам, его привезут. Пока вот вам, держите, – он протянул мне фартук и шапочку. Правила – они такие правила! Я облачилась в местную «униформу» и принялась ждать.
Помещение, где проводили вскрытия, отделялось небольшой ширмой с желтыми от кипячения в автоклаве простынями. Я сидела в смежной комнате, которую, насколько я могла судить, приспособили для бумажной работы.
Шкаф для одежды, полки со справочниками по патанатомии, халаты и клеенчатые фартуки, ожидающие своего часа, – почти все, что тут находилось. Был еще письменный стол, определенно знавший лучшие времена, заваленный раскрытыми тетрадями с таблицами данных. В углу деловито шумел системный блок, экран мигал, то «засыпая», то вновь возвращаясь в активный режим.
Наконец привезли тело. На металлическом столе, с грубым швом по всему туловищу после вскрытия, лежал Кирилл. На его теле были ссадины и синяки, которые вполне можно было списать на неудачное падение в нетрезвом виде. Однако огромная гематома на шее говорила о том, что парня кто-то крепко приложил перед смертью.
– А как бы вы убили человека, чтобы не попасться?
– Сейчас почти всегда попадетесь. Токсикология и алгоритмы исследования очень эволюционировали за последние лет пятнадцать. – Евгений Донатович быстро надел перчатки и приступил к демонстрации. – Но если все-таки играть в преступников, то я бы сделал пару инъекций, провоцирующих остановку дыхания или сердечного ритма, куда-нибудь, где бы это не заметили при вскрытии. Например, в волосистую часть головы, подмышечную впадину или паховую область. – Он стал осторожно осматривать голову, стараясь не смещать скобы от трепанации.
– А если укол сделать в заранее травмированную область? – тоже надевая перчатки, спросила я.
– И тогда можно пропустить, – согласился он. – Но повторяю, то, что упустит судмедэксперт, не пропустит экспертиза тканей. Любая манипуляция имеет свой химический и физический след.
– Шея плохо выглядит. – Я слегка наклонилась для лучшего обзора. – Это не могло быть простым скоплением крови после смерти? Он же лежал на этом боку.
– Вы хорошо держитесь, – похвалил Евгений Донатович. – Действительно, посмертное скопление крови в тканях может выглядеть как обычный синяк, но в данном случае вполне очевидна травматизация тканей. Вот по какой причине это произошло – еще предстоит выяснить.
– Он совсем мальчишка, –