– Ты с Андрюхой осторожней, – предупредила на перемене Хольда новенького, – Жаба противный чувак! Он у всех деньги меняет.
– На что меняет? – поинтересовался Серёжа.
– На всё, – вклинился в разговор Борька. – У него даже колода с голыми бабами есть. И сигареты старшеклассникам он продаёт. У него папка дальнобойщик. В ГДР гоняет. Туда-сюда!
– Зачем ему столько денег? – удивился Серёжа.
– Говорят, что он хочет свой магазин открыть, – ответила комсорг.
– Как так?! – растерялся мальчик. – Разве можно свой магазин?
– Не знаю, – пожала плечами Хольда. – Типа сам делаешь и потом в своём магазине продаёшь. Как на рынке. Огурцы вырастил и продал. Или кабачки.
– Понял, – кивнул новенький и на следующем уроке шепнул деловому соседу: – Я тоже каждое лето с бабушкой картошку копал. Мозоли в кровь.
– Какую картошку? Какие мозоли? – неожиданно вскипел Андрюха. – Ты дурак, что ли?
Серёжа дико на него обиделся и ногой спихнул грубияна со стула, отчего тот загремел в проход и сильно ударился головой. Так, что даже из рассечённой брови кровь пошла.
– В принципе, ты прав, но в следующий раз попробуй сначала поговорить, – посоветовала ему Принцесса, когда Серёжа дожидался маму из кабинета завуча.
Завуч что-то громко говорил за дверью, мама иногда тоже, но значительно тише. Ещё в кабинете была приглашённая завучем врачиха.
Всю обратную дорогу мама молчала, а дома посадила сына на диван и сказала:
– У меня никакой жизни нормальной нет, и у тебя не будет, если ты так себя будешь вести. Мы здесь с тобой чужие пока, сынок. И никакой ты не гидроцефал. Это наследственное. У твоего дедушки тоже была очень большая голова, хоть он читать и не умел.
Потом мама разрешила подключить к розетке купленный ею проигрыватель «Юность». Пластинка пока была одна. С четырьмя песнями Высоцкого. Особенно Серёже нравилась песня про коней, которые несли Владимира Семёновича к самому краю пропасти, а он отчаянно этого не хотел, но и не сопротивлялся особо.
На следующий день после уроков