Пробежав глазами эти тезисы, Иоганна потемнела от гнева. Она не подумала о том, что трезвый, деловой Тюверлен, случись с ним нечто подобное тому, что случилось с Крюгером, главную вину стал бы искать в самом себе. Она не поняла, что Тюверлен написал эту статью, чтобы уяснить самому себе свое сложное отношение к этому вопросу, чтобы оправдать себя перед ней и перед самим собой. Статья показалась ей просто циничным издевательством над той борьбой, которую она вела за правое дело. Накануне она обещала Тюверлену встретиться с ним на следующий день. Теперь она решила отказаться от этой встречи, раз навсегда порвать с ним. Но, уже сняв телефонную трубку, Иоганна перерешила: она объяснится с ним начистоту.
На следующее утро у нее была встреча с Гейером. Она рассказала ему о вечере у Гессрейтера, о знакомстве с г-жой фон Радольной, о своем намерении ехать в Гармиш.
– Хорошо, – сказал доктор Гейер. – Это очень хорошо. Светские связи, как я вам говорил. К людям нужно подходить, применяя их собственные средства. Грызться с ними не стоит, так как у них зубы крепче.
Иоганне показалось, что адвокат отделывается общими фразами, словно дело Крюгера перестало его интересовать. Он сидел, закрыв глаза под стеклами очков. Иоганна закусила верхнюю губу, обозлилась. Тюверлен, адвокат… Серьезно делом Крюгера, по-видимому, интересовались только нищие духом. И вдруг Гейер сказал:
– Министр юстиции имперского правительства Гейнродт зимой поедет на две недели на отдых в Гармиш. Если я напишу ему, он примет вас.
Он старался захватить ее своим прежним сосредоточенным взглядом. Но она не дала себя обмануть; взгляд лишь скользнул по ней.
Вечером следующего дня она ужинала с Жаком Тюверленом в ресторане Пфаундлера. Тюверлена удивил ее гнев по поводу его статьи.
– Само собой разумеется, что я стараюсь помочь вам, но это не мешает мне говорить то, что есть. Ведь только полезно видеть все в совершенно ясном свете. Кстати, я недавно имел случай познакомиться с министром Кленком. Необычайно симпатичный человек.
– Он защищает самое неправое дело в мире! – проговорила побледневшими губами, гневно глядя на него, Иоганна.
– Ну и что же? – спросил Тюверлен. – Случается, что хорошие люди защищают неправое дело.
– Я по горло сыта вашими афоризмами! – резко оборвала его Иоганна, бросая на стол салфетку.
Ноздри ее тупого носа вздрагивали. Удивительно, какие тонкие подвижные ноздри могут быть у такого вот тупого носа. Эта женщина до чрезвычайности нравилась Тюверлену.
– Когда вы говорите, кажется, словно хватаешься за осколки стекла! – продолжала Иоганна. – Вы хуже баварских судов!
Она