Огненные призраки
Лето близилось к концу, и дорога на Джорджтаун была покрыта густой пылью, осевшей бурым покровом на растущие по обочинам сосны и заросли чапараля. Шагавший по дороге человек проделал весь путь от Оберна пешком под лучами палящего послеполуденного солнца, и никто даже не удосужился предложить его подвезти, так что пыли на нем вряд ли было меньше, чем на деревьях вокруг. Он то и дело останавливался, утирая лицо потерявшим всякий цвет носовым платком или с тоской глядя вслед проносившимся мимо автомобилям. Одежда его, хотя и не рваная, была старой, поношенной и неописуемо бесформенной, как будто в ней спали. Своей худой сгорбленной фигурой, в которой чувствовалась некая обреченность, человек напоминал профессионального бродягу, к каковым местный народ относился весьма подозрительно.
«Кажись, придется всю дорогу пешком топать, – жалобно пробормотал он себе под нос. – Впрочем, уже недалеко… Господи, ну и жарища! – Он оценивающе окинул взглядом знакомый пейзаж из выгоревшей травы, молодого подлеска и желтых сосен. – Еще удивительно, что новых пожаров не стряслось, – в это время года они тут постоянно».
Человека звали Джонас Макгилликади, и он возвращался домой после несколько затянувшегося отсутствия. О его возвращении никто не знал, и для жены и троих детей оно должно было стать такой же неожиданностью, как и его уход. Устав от попыток добыть средства к существованию из маленького виноградника и грушевого сада на каменистой земле Эль-Дорадо и от постоянного ворчания хрупкой, нервной и горько разочарованной жены, Джонас внезапно покинул дом три года назад после необычайно крупной и жестокой ссоры с супругой. С тех пор он ничего не слышал о родных – по той простой причине, что даже не пробовал с ними связаться. Его разнообразные попытки заработать на жизнь оказались не более успешными, чем выращивание фруктов, и он бесцельно и безрезультатно блуждал из деревни в деревню, от работы к работе, несчастный и одинокий, все больше впадая в отчаяние. Учитывая его переменчивый темперамент, мысль о возвращении стала вполне естественной после того, как он понял, что устал от безнадежной борьбы и все его усилия тщетны. Время смягчило воспоминания о невыносимом характере жены и ее сварливом нраве, но он не забыл ни ее ласки, когда она пребывала в более сговорчивом настроении, ни ее превосходную стряпню.
Без гроша в кармане, потратив последние деньги на билет на поезд до Сакраменто, Джонас приближался к холмам в окрестностях Джорджтауна, за которыми среди лесов располагалась его ферма. Народу в округе жило немного, землю на покатых холмах и в низких долинах почти не возделывали, не считая отдельно стоящих ферм. Вдали в голубой дымке виднелись призрачные очертания заснеженных гор Сьерра-Невада.
«Господи, как же хочется грушевого пирога Матильды! – подумал