Лишиться всего, чего она с таким трудом добилась, просто потому, что, видите ли, устала? Ну уж нет! Уми помнила, с какой неохотой отец разрешил ей работать в игорном доме и как первые месяцы она чуть ли не с ног валилась от усталости после каждой смены. Поначалу Уми работала раздатчицей карт. Ей приходилось следить за нишей с деньгами, вделанной внизу каждого игорного стола, раз за разом твердить заученные фразы, успокаивать не в меру разбушевавшихся гостей или занимать беседой особенно болтливых товарищей, даже если она едва могла ворочать языком под конец рабочего дня. Или, если говорить точнее, утра.
Но и толком отсыпаться днём ей не давали. Совсем скоро Уми должна была, как говорили старики, «войти в возраст невесты». А это означало, что нужно было заниматься шитьём и готовить приданое. Хоть Уми и была дочерью главы клана Аосаки, она прежде всего оставалась женщиной, которая в будущем своём вряд ли могла рассчитывать на что-то иное, кроме удачного замужества…
Заливистый и визгливый смех Косого Эйкити, который вдруг раздался из дальнего конца зала, вывел Уми из размышлений. Пускай она и намеревалась в будущем принести клану Аосаки большую пользу, начинать нужно было с малого.
Выпитое саке придало ей решимости, и потому Уми покинула стойку и направилась к столу, за которым играл Косой.
Раздатчик карт с нескрываемым недовольством поглядывал на вконец разошедшегося бродягу. Когда Уми подошла к столу, он тихонько пожаловался ей:
– Заговорённый он какой-то сегодня, не иначе! Я уже столько раз пытался карты подмешать, чтобы он проигрался, а колода как будто не слушается – выпадает ровно то, на что он ставит!
Иногда раздатчики могли подтасовывать карты, когда видели, что человек поймал неслыханную удачу. Они так хорошо знали свои колоды, что для них не составляло никакого труда ловко вытянуть при тасовке самую редкую карту, которую обычно не мог отгадать никто. Но делалось это нечасто и с особого разрешения управляющего – за любое недовольство гостя отвечать пришлось бы лично раздатчику.
Уми перевела взгляд с колоды, которую раздатчик сжимал в руках, на Косого Эйкити, расплывшегося в довольной ухмылке. В напарники ему достался такой же проспиртованный работяга, как и он сам, – с той лишь разницей, что