Дэймос перехватил тонкое запястье.
– Вы знали мою мать?
– Знала, – ответила женщина, не делая попыток освободиться. – Мы встречались.
– Где и когда?
– Нас осталось не так много, чтобы удавалось избежать встреч или хотя бы слухов о судьбе друг друга.
Машина уже давно вырвалась из паутины дворов и улочек. И теперь неслась по широкому проспекту к площади Небесного безмолвия в потоке таких же автомобилей. Сегодня проезды не перегородили, значит, парадов не намечается.
Феликс больше не спрашивал ни о чем. Если уж таинственная красавица решилась на похищение, пусть сама и объясняет, что именно ей от него надо. Женщина тоже молчала, прилипнув взглядом к его лицу.
– Сейчас весьма уместно будет сказать, что я очень похож на мать, – не сдержался дэймос от легкого сарказма.
– Ты похож на отца, – парировала та невозмутимо. – Но кровь Бэйцзина сильна в тебе.
«Вэйдж» свернул к тихому скверу, вдоль которого тянулась решетка парка.
«Она не ламия, – подумал Феликс. – Те наглые и жадные. Слишком смела для вкрадчивой крадущей. Может, гурия?». В том, что бэйцзинка – сновидящая он не сомневался ни секунды. Слишком много знает.
Впрочем, искусителей он еще не встречал, сравнить было не с чем. Дэймос никак не мог понять, с кем имеет дело, и это начинало раздражать.
Сплошная решетка парка оборвалась современными воротами. Они медленно распахнулись, как два сетчатых крыла, пропуская машину, и захлопнулись, едва автомобиль въехал внутрь.
Роскошный дом, почти дворец, стоял в глубине сада.
Автомобиль затормозил перед тремя ступенями, ведущими на первую открытую террасу.
Четырехгранные колонны, выточенные из дерева, поддерживали крутой скат крыши. Буйство тончайшей резьбы шло по конькам и на стыках кровли. В кружеве перил переплетались драконы и фениксы.
Феликс выбрался из салона, забыв о том, что все еще находится под прицелом. Обошел машину, не отводя взгляда от прекрасного дома, и подал руку женщине, аккуратно ставящей на землю крошечные ноги. Она не отвергла его внимание, поднялась, опираясь на локоть дэймоса, и повела его к дому.
Охрана следовала за ними по пятам. Но не мешала.
На террасе слышался перезвон бронзовых ветряных колокольчиков. Мелодия, которая не может надоесть. Через галереи, украшенные богатой росписью, они шли в жилые покои. Каждая комната выглядела законченным произведением искусства. Высокие вазы с дымчато-синими пейзажами стояли на полу, и свет, искусно направленный на них, высвечивал сосны, водопады и облака.
Запахи сандала и лотоса тянулись в воздухе будоражащими длинными шлейфами. Одна из ароматниц – драконы, свивающиеся вокруг заветной жемчужины – стояла на лакированном столе в глубине очередной комнаты. Сквозь искусные