– Так-то лучше. Вот и последняя ложка, – радуется моей покорности младший сержант Лесли. – И только посмей у меня блевануть, как в прошлый раз! Два дня осталось, а ты на ногах еле стоишь.
Мысль о том, что вскоре лицом к лицу встречусь с генералом в уродливой маске больше не вызывает у меня каких-то особых эмоций. Или просто мне стало на все плевать, включая саму себя.
Когда же наступает тот самый день, в моих апартаментах появляются еще две женщины. Сперва они кажутся вполне нормальными, пока не берутся за дело.
– Да куда вы меня тащите? Постойте! Я и так чистая.
Никак не реагируя и не говоря ни слова, будто им языки отрезали, они сдирают с меня одежду. Я сопротивляюсь, не желая предстать перед чужими людьми голышом, только все это бесполезно, и они все равно намывают меня до скрипа. Особенно долго возятся с моими волосами, поливая их ароматным содержимым из флакона.
Еще один человек, в этот раз мужчина, но такой же молчаливый и непробиваемый, как все эти чокнутые тетки, делает мне макияж и укладывает волосы. В комнате нет зеркал и я не могу оценить его работу. Остается надеяться, что с таким усердием он мне не круги панды рисовал под глазами, а замазывал мои собственные.
Нарядив в белоснежное платье в пол, которое едва прикрывает проступающие сквозь ткань соски, Лесли впервые смотрит на меня с некоторым одобрением. Но тут же добивает в своей привычной манере:
– Ну что, как говорится, сделали, что могли.
Она распахивает передо мной дверь, впуская поток свежего воздуха и чужих голосов, льющихся фоном, тут во мне что-то и оживает, пробегая неприятным холодом по позвоночнику.
– На выход, да поживее! Генерал не привык ждать свой десерт.
Мы продвигаемся к лифту в конце коридора. Чтобы двери пришли в движение, Лесли использует магнитную карту, которую тут же прячет в карман. Я ожидаю, что мы поднимемся еще выше, под самую крышу, но вместо этого лифт стремительно опускается вниз, только и успевая отсчитывать этажи.
Я пытаюсь дышать ровно, не думая о том, что мне сейчас предстоит, и о каком конкретно десерте шла речь. Только глупое сердце уже разогналось до предела. Пульс стучит в ушах, и у меня подкашиваются колени.
Снова широкий коридор и еще один, по которому меня ведут под конвоем будто на казнь. У очередных роскошных дверей мы останавливаемся. Я складываю руки на груди, желая хоть немного прикрыться, но Лесли это не одобряет, грубо хватая меня за запястье.
– Вот еще, чуть не забыла, – поспешно натягивает она мне на руки белоснежные полуперчатки из ткани с пропиткой, и фиксирует магнитным замком, который самостоятельно мне уже никак не открыть.
– Это чтобы блокировать мой дар?
Она не отвечает, только еще раз осматривает меня с головы до ног, да так подозрительно, будто акционный товар в супермаркете, залежавшийся на полке.
– Дальше сама. И смотри у меня, без фокусов, – напутствует душемучительница, едва ли не вталкивая