В этот раз его нет слишком долго, и я начинаю волноваться. Утреннее солнце поднялось уже высоко над горизонтом, а моего попутчика и след простыл. Вернется ли он вообще? Или не станет тратить на меня время и продолжит свою дорогу, куда до этого планировал?
Поднявшись на ноги, я едва не теряю сознание. Перед глазами все кружится, и эту карусель никак не остановить. Горло и легкие горят так сильно, словно я побывала на пожаре. Я всего-то схожу с плота на берег, сделав несколько шагов, а мне уже хочется прилечь и дышать получается с трудом.
Лекарство, которое я себе вколола, начало действовать. Жар понемногу отступил. Жаль только, ампула была последней. Все, что мне теперь остается, надеяться, что организм и сам справится с недугом.
– Ничего, прорвемся, – настраиваюсь я на лучшее. – У меня хватит сил выбраться из этого леса и оторваться от охотников.
Зная их одержимого предводителя, в том, что они все еще идут по моим следам, я даже не сомневаюсь. Если бы не застрявший в лесу Тедди, уже давно снялась бы с якоря и уплыла отсюда подальше.
Вернувшись на плот, я незаметно для себя проваливаюсь в сон. Для меня сейчас это лучшее лекарство. Просыпаюсь от резких повторяющихся звуков, но не спешу себя выдавать, с опаской выглядывая из шалаша.
Чужестранец вернулся и не один. Он принес дичь, которую уже успел разделать. Сидя на корточках у кострища Тедди с усердием пытается развести огонь. Я ничего не знаю о нем, и не привыкла доверять людям, но он не предал меня, не бросил. Осознавать это отрадно.
Еще какое-то время я с интересом наблюдаю, как крепкий мужчина безуспешно пытается развести костер: то выбивая искру из камня, то методом трения, задействуя тетиву лука. Когда только он успел его соорудить? То, направляя солнечный луч лезвием своего ножа на заготовленную сухую траву.
Признаться, своей выдержкой и находчивостью Тедди не перестает меня удивлять. Как человек, который с детства дружен с огнем, я никогда не пользовалась ни одним из этих методов, и не задумывалась о том, сколько на деле требуется усилий, чтобы из крохотной искры разгорелось пламя.
В какой-то момент у него почти получается. От сухой травы наконец поднимается дымок. Он бережно закрывает ее ладонями, как нечто очень ценное, и тихонько дует. Но едва зародившись, огонь гаснет.
Я не хочу смеяться над ним, вот честно. Я ему сочувствую. Но чужестранец выглядит таким живым и по-мальчишески искренним, что улыбка сама скользит на лицо. А он возьми, да посмотри на меня в этот самый момент, словно я радуюсь его неудаче.
– Ит каш рамэ! – срывается мой попутчик после длительных стараний, резко вонзая нож в землю, и мне впервые не требуется перевода, чтобы его понять.
Я дергаюсь от испуга, будто на меня вылили ушат воды, невольно втягивая голову в плечи. Злой, разгневанный, голодный, он поднимается в полный