Не обращая внимания на смех и косые взгляды, я все продолжала кричать в след Хану. Но он даже не обернулся…
Вздернув цепь и туго затянув ее, так, что мне стало трудно дышать, Менгуй заставил меня подняться на ноги и рывками потащил вслед за удаляющимся всадником.
ГЛАВА 2
Стоя на коленях посреди юрты каана, будучи скованной и не имеющей даже права голоса, я чувствовала себя унизительно. Менгуй и его воины, стоящие по бокам и сдерживающие мое тело в цепях, и вовсе смотрели на чужачку как на грязь под ногами.
А Хан… Похоже ему было плевать и на меня, и на мою дальнейшую судьбу.
Когда Менгуй резким пинком в спину втолкнул меня в двери огромной юрты, украшенной парчой и шелками, я не удержав равновесие рухнула на пол, издав короткий глухой стон. Но Хан даже не соизволил поднять головы, все также продолжая перебирать гору свитков, разложенных перед ним на высокой деревянной тумбе.
Когда мой конвоир коротким покашливанием напомнил ему, что мы все еще здесь, мужчина наконец-то соизволил посмотреть в мою сторону.
Слегка нахмурившись, он мазнул взглядом по цепям, и что-то отрывисто бросил Менгую, который недовольно ворча, сперва ослабил оковы, а после и вовсе с громким лязгом бросил концы цепи на пол. Бритоголовый последовал его примеру.
Ощутив долгожданную свободу, я полной грудью вдохнула воздух, и опустилась на правое бедро, чувствуя как в местах соприкосновения с цепью кожа и мышцы начинают наливаться нестерпимой болью.
Забрав цепь, Менгуй со своей шестеркой тут же испарились из юрты, повинуясь одному лишь короткому движению головы каана, который теперь напротив, не сводил с меня пронзительного темного взора.
Я не знала чего ожидать… Милости или же казни. Он стал другим. В глазах не было ни любви ни ненависти. Лишь бесконечная усталость и равнодушие, хорошо замаскированные флером власти и некой надменности, за которыми скрывались истинные чувства, пока что недоступные мне.
Закусив изнутри щеку, я усилием воли заставила себя подняться на ноги. Колени дрожали, тело отказывалось принимать вертикальное положение, но я упрямо продолжала стоять, стараясь не обращать внимание на боль и слабость в мышцах.
Не позволю ему сделать из себя бесправное ничтожество.
Отметив мой боевой настрой, Хан поджал губы, будто едва сдерживая ухмылку. Это разозлило меня, и я лишь выше вскинула подбородок, стараясь перенять то же выражение надменности, что ни на секунду не сходило с лица самого Хана.
– Зөрүүд Орос шулам… [Упрямая русская ведьма…] – бросил он, с легким прищуром покачивая головой.
Я не понимала ни единого слова из его речи, и это пугало. Оставаясь в полном неведении, я уже тысячу раз сама себе подписала себе смертный приговор, слыша его в каждой фразе Хана и его соплеменников.
Однако, судя по всему, убивать меня сегодня не планировали…
За спиной послышался тихий стук, и смутно знакомый голос пролепетал:
– Та намайг дуудсан уу, Каан? [Вы звали меня, каан?]
Завернув