Сейчас я почти в бегах, потому что оная Родина повернулась ко мне внезапно не самыми приятными своими органами. Нет, органы были, можно сказать, даже вежливы. Пригласили для беседы в кабинет. Там был благообразный пожилой сотрудник в штатском, который представился по имени-отчеству и без звания. Хотя звание у него наверняка было. Вёл себя подчёркнуто уважительно, не давил, не пугал, играл в понимание.
Но, когда я вышел на улицу, то прислонился к стеночке и пожалел, что давно не курю. Было неприятное ощущение захлопнувшейся мышеловки. На стеночке этой, возле входа, висела вделанная в камень старинная бронзовая табличка с надписью «Контора». Здание старое, так что, наверное, до эпохи исторического материализма какое-нибудь заводоуправление тут было, мануфактура какая-нибудь. Но я сразу понял – «Контора» и есть.
Конторский дал понять, что мои попытки скрыть дверку к морю – детский сад, штаны на лямках. Похвалил за находчивость, оценил понимание работы мониторинговых систем, поаплодировал техническим хитростям – но это было такое снисходительное одобрение. Как взрослый восхищается рисунком малыша: «Какая красивая собачка! Ах, не собачка, ослик? Да-да, я так и подумал. Отличный ослик!». Я был полный ослик, когда полагал, что Родина не обратит внимания на мои мелкие шалости с Мультиверсумом. Родина слышит. Родина знает. Родина на каждого имеет свои планы. На меня, как выяснилось, тоже.
Ничего особенного от меня не требовалось. Никто не собирался отнимать мою дачу у моря, не претендовал на мой пустой мир, не собирался строить там военные базы или лагеря строгого режима. Как я понял, проводники у Конторы на учёте, и в этом смысле я всего лишь один из многих. Волновала их не множественность миров, а вполне конкретные срезы, люди и сообщества. А именно – Коммуна, Альтерион и лично Ольга. Контора оказалась настолько глубоко в курсе моих обстоятельств, что мне стало реально не по себе. Они знали про жену и детей, про мои семейные проблемы и напряги с альтери, про то, что я знаком с Ольгой лично и даже что я был в Коммуне. Последний факт их особенно интересовал. Мне пришлось изложить все обстоятельства того визита, благо он был хотя и драматичным, но кратким. Вежливо, но очень твёрдо и настойчиво мне было рекомендовано немедля ставить их в известность о любых контактах с представителями Коммуны. Особенно если это будет Ольга. О её появлении следовало докладывать немедля и тайно, отправив сообщение на некий номер телефона – мой колхозно-самодельный комплект межсрезовой связи всё ещё работал. Дальнейшие действия не обсуждались, из чего я сделал вывод, что у них есть свои способы ко мне добраться. Сказать, что мне это не понравилось – вообще ничего не сказать. Я даже стал запираться в башне на ночь, хотя понимал, что это глупо и ни от чего не спасёт.
Кроме этого, Контора интересовалась социально-политическими аспектами жизни Альтериона, но тут от меня требовалось немного – всего лишь делать регулярные «аналитические срезы». То есть,