четыре пятых земной поверхности покрыты морем; безусловно, это чересчур много; необходимо изменить поверхность нашего мира, перекроить карту морей и суши. Мы, господа, дадим свету морских рабочих. Нет, не в стиле капитана ван Тоха; приключенческую повесть о жемчуге сменит торжественный гимн труда. Или мы останемся лавочниками, или станем творцами; но если мы не будем мыслить в категориях континентов и океанов, то мы не используем своих возможностей. Здесь, например, говорили о том, по какой цене продавать парочку саламандр. А мне бы хотелось, чтобы мы рассуждали о миллиардах саламандр, о многих миллионах рабочей силы, о перемещении земной коры, о новом сотворении мира и новых геологических периодах. Мы можем говорить теперь о будущих Атлантидах, о старых континентах, которые все больше и больше будут разрастаться, поглощая Мировой океан, о новых мирах, которые создаст само человечество, – простите, господа, если все это кажется вам утопией. Да, мы действительно вступаем во владения Утопии. Мы уже в ней, дорогие друзья. Нам остается лишь разрешить технические вопросы, связанные с будущим саламандр…
(Из зала: «И экономические!») Да. В особенности экономические. Господа, наша компания слишком мала, чтобы самостоятельно эксплуатировать миллиарды саламандр, у нас не хватит на это ресурсов – ни финансовых, ни политических. Если начнут меняться карты морей и суши – интерес к этому проявят и великие державы. Но об этом мы тут говорить не будем, не будем упоминать о высокопоставленных деятелях, которые уже сейчас весьма благосклонно относятся к синдикату. Мы, однако, просим вас, господа, чтобы вы не забывали о гигантском размахе и далеко идущих последствиях того дела, отношение к которому вы сейчас выразите голосованием.
(Бурные, продолжительные аплодисменты, выкрики: «Великолепно! Браво!»)
Перед голосованием, однако, необходимо было пообещать, что по акциям Тихоокеанской экспортной компании в этом году будут выплачены дивиденды в размере хотя бы десяти процентов – за счет резервных фондов. После этого «за» голосовали владельцы восьмидесяти семи процентов акций, и лишь тринадцать процентов высказались против, вследствие чего предложение правления было принято. Salamander-Syndicate вступил в жизнь. Г. Х. Бонди принимал поздравления.
– Вы замечательно говорили, – хвалил его старик Сиги Вайсбергер, – просто замечательно. Но скажите, господин Бонди, как вам пришла в голову эта идея?
– Как? – рассеянно ответил Г. Х. Бонди. – По правде говоря, все дело тут в старике ван Тохе. Он так нянчился с этими саламандрами – и что бы он, бедняга, сказал, если бы мы истребили этих его tapa-boys или позволили им околеть!
– Каких tapa-boys?
– Да этих самых пройдох-саламандр. Теперь, по крайней мере, с ними будут прилично обращаться, раз уж они будут иметь какую-то цену. Кроме какого-нибудь фантастического предприятия, господин Вайсбергер, эти твари все равно ни к чему не годятся.
– Не понимаю, – ответил Вайсбергер. – А вы, господин Бонди, видели
