Только на борту судна маленький сингалез пришел наконец в себя; он сидел, уткнув подбородок в колени, и дрожал всем телом. Капитан отослал всю команду прочь и уселся напротив него, широко расставив ноги.
– Ну, давай, валяй, – сказал он. – Что ты там видел.
– Джиннов, сагиб, – прошептал маленький сингалез; у него задрожали даже веки, а все тело начало покрываться гусиной кожей.
Капитан ван Тох хрипло откашлялся и сплюнул:
– Ну… а как они выглядят?
– Как… как… – Глаза сингалеза опять начали закатываться.
Капитан ван Тох с неожиданной ловкостью ударил его по обеим щекам – ладонью и тыльной стороной руки, – чтобы привести в чувство.
– Thanks, сагиб, – прошептал маленький сингалез, и из-под его век снова показались зрачки.
– Ну что, лучше стало?
– Да, сагиб.
– Раковины там были?
– Да, сагиб.
Капитан Я. ван Тох продолжал допрос, демонстрируя немалую терпеливость и обстоятельность. Да, там черти. Сколько? Многие тысячи. Ростом с десятилетнего ребенка, сэр, и почти полностью черные. Они плавают в воде, а по дну ходят на двух ногах. На двух, сагиб, ровно так, как вы или я, но при этом раскачиваются туда-сюда, туда-сюда… Да, господин, руки у них тоже есть, совсем как у людей; нет, когтей никаких нет, их руки больше похожи на детские. Нет, сагиб, рогов и шерсти у них нет. Да, хвост у них есть, немного похож на рыбий, только без плавников. А голова у них большая, круглая, как у батаков. Нет, они ничего не говорили, сэр, но как будто чавкали. Когда сингалез срезал раковину на глубине около шестнадцати метров, он почувствовал, что его спины коснулось что-то вроде маленьких холодных пальцев. Он оглянулся – и увидел вокруг себя многие сотни. Сотни, многие сотни, сэр, они плавали, стояли на камнях и все смотрели, что же там делает сингалез. Тогда он выронил нож и раковину и попытался выплыть на поверхность. При этом он натолкнулся на нескольких чертей, которые плыли над ним, – а дальше ничего не помнит.
Капитан Я. ван Тох задумчиво смотрел на по-прежнему дрожавшего маленького ныряльщика. От этого парня уже вряд ли когда-либо будет польза, подумал он, придется отправить его из Паданга домой на Цейлон. Бурча себе что-то под нос и пыхтя, капитан отправился в свою каюту. Там он высыпал из бумажного пакетика на стол две жемчужины. Одна была маленькой, как песчинка, а вторая – большой, как горошина, и отливала серебристым и розовым цветом. Капитан голландского судна фыркнул себе под нос и потянулся к шкафчику за бутылкой ирландского виски.
В шестом часу он снова приказал спустить на воду шлюпку, направился в кампонг и пошел прямо к метису от кубу и португальца.
– «Тодди»[4], – сказал он, и это было единственное произнесенное им слово; он сидел на веранде, крытой гофрированным железом, сжимал толстыми пальцами стакан из массивного стекла, и пил, и сплевывал, и глядел, щурясь, из-под косматых бровей на желтых тощих кур, которые что-то