Мужчина вздрогнул, потрясённый неожиданным поворотом разговора, и, наконец, смог задать один из рвущихся наружу вопросов:
– Что ещё о ней знаешь?
Ответное «ничего» щекотало губы. Так было бы проще. Но также важно было создать хоть какое-то подобие доверия. К тому же она совсем не уверена, что обман сработает – таким проницательным казался его взгляд.
Она опустила голову. Из-под чёлки раздалось тихое:
– Скажу – умрёшь.
– Почему?!
Как объяснить, не подвергая опасности? А с другой стороны, какой ей дело, что будет с ним дальше? Хочет знать – пусть получает свои ответы!
Нет. Никаких больше смертей на её совести.
Но… всё же он нужен ей. А она уже выложила единственный безопасный козырь.
Задумавшись, девушка даже не заметила, как он приблизился. Очнулась только, когда выдернул из-за стола и встряхнул.
– Почему, Табита?!
В последний миг Кир одумался, так что встряска получилась достаточно бережной – на его взгляд. Судя по зло сузившимся глазам колдуньи, она была другого мнения.
Короткий жест пальцами, и мужчину смело прочь, глухим ударом впечатав в стену. Табита подождала, когда он поднимется, и повторила манёвр. Разметав мебель, Кир ударился о противоположную стену, но быстро поднялся вновь. И замер, тяжело дыша.
Они молча прожигали друг друга взглядами. Пока не раздалось хриплое:
– Прости.
Табита вздохнула. Переговоры приняли дурной оборот. Впрочем, она догадывалась, что так будет.
– Но я должен знать, что с ней. Чем бы это ни грозило.
Колдунья устало закрыла глаза. Упрямство или глупость?
– Тебе нужна Десса. Мне – тот, кто её забрал. Сейчас они в Неккаре. Других ответов не получишь.
– Даже в обмен на мою помощь?
Не открывая глаз, отрицательно покачала головой. Жаждать ответов несмотря на последствия – его выбор. Но кого обрекать на смерть – только её.
Раздался тихий смешок. Она открыла глаза, чтобы с удивлением встретить его насмешливый взгляд без намёка на прежнюю ярость.
– Что ж, это было достаточно честно, – сказал Кир, потирая ушибленное плечо. – Когда выдвигаемся?
***
Маг сидел, прислонившись спиной к прогретой за ночь печи. И боль, поселившаяся в его теле, потихоньку отступала. Севин топил печь даже тёплыми вёснами, а иногда и в начале лета.
Табите тоже нравилось сухое тепло в жилище мага, такое редкое в дождливой и холодной долине. Часто они сидели здесь вдвоём, ведя беседы обо всём и ни о чём. И поневоле на душе тоже становилось тепло.
Вот только… в памяти всё равно иногда проносились воспоминания тех дней, и девушка, словно читая его мысли, тут же замолкала… и поскорее отворачивалась, чтобы он не увидел страдальческого выражения на её лице. Она всё ещё винила себя.
Хижина Севина