Меня не привлекали обе крайности. Соответственно, насколько мог, я дистанцировался от них. В крайностях я всегда видел проявление невежества.
Анализируя отшумевшую еще в 1990 году предвыборную борьбу, я понимаю, что мои соперники (и не только они) считали, что мое положение работника ЦК КПСС дает мне определенное преимущество перед ними. Вообще, непосвященным казалось, будто эта должность обеспечивает массу выгод, большое материальное благополучие, автоматическую поддержку самой влиятельной политической силы. Это распространенный, стойкий и все-таки в чем-то ложный стереотип.
К моменту моего прихода в аппарат ЦК в июне 1988 года многие преимущества работы на Старой площади обернулись недостатками. Былых привилегий почти не осталось, во всяком случае на должность консультанта, которую я занимал, они не распространялись. А работать надо было в режиме рядового солдата. Но не это главное. Парадокс заключался в том, что на выборах против меня выступили как ярые враги партийной номенклатуры, так и сама эта номенклатура. Она не без оснований считала меня случайным человеком в своих сплоченных рядах, сумевшим «проскочить» в центральный аппарат без ее благословения. Как видно из архивов, при подведении итогов выборов на Политбюро А. Н. Яковлев говорит о том, что один работник отдела национальных отношений стал депутатом. Ни он, ни другие мою фамилию не смогли вспомнить или выговорить. Так вот, я и был этот «один работник». Такова примерно была и позиция Дагестанского областного комитета КПСС. Ведь в ЦК я пришел фактически без его ведома, без его рекомендации. Ни один из секретарей обкома меня лично до этого не знал. Будучи заведующим кафедрой, я жил с семьей в общежитии пединститута, где тараканов было больше, чем жильцов. Пригласили же меня в Москву как специалиста, доктора наук, заметив по публикациям в центральных журналах.
Все издержки такого моего положения я остро ощутил при выдвижении меня кандидатом в