Неслышный раскат грома – так философ Жерар Гранель написал о «Капитале». Неслышный, вероятно, для современников. С тех пор рокот этого грома с каждым годом усиливался, и сегодня он просто оглушает.
Ушли времена, когда крикливая пресса с триумфом заявляла о смерти Маркса. Невольно своими криками она выражала одновременно и облегчение, связанное с уходом Маркса, и страх того, что он вернется. Это возвращение, которого так опасались, в наши дни наделало много шума. Продажи немецкого издания «Капитала» утроились за год. В Японии его манга-версия стала бестселлером. Жак Аттали превозносит Маркса как «монумент», предлагая – несколько несвоевременно – черпать вдохновение в «важной роли пенсионных фондов и американских финансовых рынков». Сам Ален Минк охотно провозглашает себя «последним французским марксистом» (sic!), предусмотрительно уточняя, что «последний» он лишь в «некоторых отношениях». Наконец, журнал Times прославляет Маркса как «грандиозный небоскреб, возвышающийся над всеми остальными в сплошном тумане». И даже на Уолл-стрит прошли манифестации с криками «Маркс был прав».
Это подозрительное оживление оправдывает боязнь, как бы comeback, возвращение причисленного к сонму святых и возведенного в Пантеон Маркса не свелось к журналистскому опошлению, способному сделать совершенно безобидным того, кто желал «посеять драконов». То есть, в целом, Маркса без коммунизма и без революции, академически корректного Маркса. Дань уважения, сколь обильная, столь и запоздалая, приносится добродетели – но, в большинстве случаев, пороком. «Хотят ли они того, знают ли или нет, все люди на всей земле являются сегодня до некоторой степени наследниками Маркса»[2], – писал Жак Деррида в «Призраках Маркса». Фернан Бродель тоже говорил о том, в какой степени сам дух времени и его язык проникнуты идеями Маркса. В общем, в определенной степени эпоха «занимается марксизмом», сама о том не ведая.
Более того. В реальности современного мира капитализм совмещается со своим понятием. Он превращает в товар все – вещи, услуги, знания, живые организмы. Он доводит до предела приватизацию общего достояния человечества. Он развязывает конкуренцию всех против всех. В развитых странах 90 % трудоспособного населения сегодня – это наемные работники. Все это способствует представлению нынешнего кризиса в качестве невиданного кризиса того, что Мишель Уссон называет «чистым капитализмом». Так в полной мере подтверждается заявление Деррида, сказавшего, что «без Маркса нет будущего», – по крайней мере, без памяти об определенном Марксе и без его наследия. Поскольку его актуальность – это актуальность самого капитала, его «критики политической экономии», которая делает его великим первооткрывателем иных возможных миров.
Эта книга не претендует на определение истинной мысли какого-то подлинного и непознанного Маркса, скрытого за подделками и густым слоем привнесенных идей. Ее цель – всего лишь предложить один из возможных способов использования, показав, как его радикальная критика, противящаяся всякой правоверности, любому теоретическому начетничеству, всегда готовая к собственной самокритике, собственному преобразованию или преодолению, питается вопросами, оставшимися открытыми, и нерешенными противоречиями. Она представляет собой приглашение одновременно к открытию и к спору.
Будучи одновременно забавным введением в труды Маркса, памяткой, ящиком с инструментами, необходимыми для мышления и действия, она намерена поспособствовать – в канун великих потрясений и испытаний, которые неизвестно чем кончатся, – в деле заточки наших серпов и закалки наших молотов.
1. Как становятся бородачом – и коммунистом
В тот же год, когда Мэри Шелли подарила миру своего доктора Франкенштейна, в семье Марксов, проживавших в доме 665 на Брюкенштрассе в Трире (Рейнланд), увидел свет крепкий младенец. У Марксов многие дети умирали в самом юном возрасте. Старший брат умирает в тот самый год, когда родился маленький Карл. Четыре других брата и сестры преждевременно уходят из жизни из-за туберкулеза. У него остается только одна старшая сестра и две младших. Позже из шести детей Карла и его жены Женни выживут только трое – Женни, Лаура и Элеанора – но две последние покончат с собой.
У молодого Маркса, как у короля Лира, трагическая судьба мужчины, окруженного женщинами. И девочками.
Семья Марксов через мать наследовала роду голландских евреев, бывших «раввинами из века в век», – к тому же роду принадлежал преуспевающий дядюшка Филипс. Маркс-папа – скорее, человек Просвещения, воспитанный на Вольтере, Руссо и Лессинге. Чтобы обойти запрет прусских властей, не позволявший евреем становиться государственными чиновниками, Хиршель Маркс, адвокат апелляционного суда Трира, вынужден обратиться в католицизм[3], после чего его стали звать Генрихом Марксом.
С 1830 по 1835 г. в Рейнланде, сотрясаемом выступлениями за объединение Германии и за политические