– Вы подумаете над тем, что я вам сказала? – спросила Люси, положив руку на его подставленный локоть.
– Подумаю, – кивнул он.
Люси чуть сильнее сжала его руку.
– Я уверена во всем этом. Обещаю вам, все будет хорошо. Никто не знает Гермиону лучше меня. И никто так долго не наблюдал за тем, как джентльмены пытались завоевать ее благосклонность и при этом терпели неудачи.
Мистер Бриджертон повернул голову, и их взгляды встретились. На мгновение оба остановились, и Люси догадалась, что он оценивает ее, как бы присматривается к ней, причем делает это в такой манере, что другой человек на ее месте почувствовал бы себя неловко.
Но только не она. И в этом заключалась наибольшая странность. Он смотрел на нее так, будто мог заглянуть в самые глубины ее души, а она не испытывала ни малейшего замешательства, как раз напротив: ей было… приятно.
– Я сочту за честь воспользоваться вашим советом относительно мисс Уотсон, – сказал он, отводя от нее взгляд. – И благодарю вас за то, что предложили мне свою помощь.
И тут она поняла, что приятные ощущения улетучились.
Грегори в точности выполнил все директивы леди Люсинды. В тот вечер в гостиной, когда гости собрались перед ужином, он не подошел к мисс Уотсон. Когда все переместились в столовую, он не предпринял попыток нарушить принятые в высшем свете условности и поменяться с тем, кому выпало счастье сидеть рядом с ней. А когда джентльмены, выпив портвейна, присоединились к дамам в музыкальной комнате, чтобы послушать сольный фортепианный концерт, он сел в заднем ряду, хотя мисс Уотсон и леди Люсинда стояли в одиночестве и он мог бы – вероятно, на это и было рассчитано – без труда остановиться возле них и немного поболтать.
Однако Грегори твердо придерживался этой, пусть и неразумной, схемы, поэтому прошел в заднюю часть зала. Он проследил, как мисс Уотсон нашла место через три ряда впереди него, сел сам и наконец-то получил возможность беспрепятственно любоваться ее затылком.
Это превратилось бы в чрезвычайно увлекательное занятие, если бы он мог думать о чем-то другом, кроме полного отсутствия у нее интереса к нему.
Если говорить честно, отрасти он себе две головы и хвост, вряд ли он удостоился бы чего-то большего, чем вежливая полуулыбка, которой, кажется, она одаривала всех.
А Грегори не привык получать от женщин такую реакцию. Конечно, он не ожидал всеобщего обожания, но обычно, когда делал шаг навстречу, то получал лучшие результаты.
И сейчас это дьявольски раздражало.
Он наблюдал за обеими девушками, желая, чтобы они обернулись, или заерзали, или каким-то иным образом дали понять, что знают о его присутствии. Наконец, через три концерта и одной фуги, леди Люсинда медленно повернула голову.
Грегори без труда разгадал ее мысли.
«Медленно, медленно, делай вид, будто высматриваешь кого-то у двери. Быстро стрельни глазами на мистера Бриджертона…»
Грегори приподнял фужер, приветствуя