Отшельники с острова Огненный. Виктор Крикунов

на эту реплику кто-то из дальнего угла. «Чёрный юмор», – усмехнулся я, и вдруг ужом в болото сознания заползло сомнение: а может, и не шутит? Я тряхнул головой, отбрасывая негативные мысли, как лошадь отгоняет оводов и слепней, и стал размышлять на тему, которая, безусловно, тоже не относилась к разряду положительных… Да, каждый тянет свою лямку. Вцепился и упирается, упирается… В таком напряжении трудно уделять внимание другим: самому быть бы живу. На многих осуждённых страшно смотреть, так как к финишу своей жизни подползает искалеченным духовно, нравственно, морально, психически и физически. Во всех аспектах очень низкий уровень. И разве можно смотреть на такое общество спокойно? И усиливает трагичность положения то, что в этом меньше всего их личной вины. В государстве, где все уничтожается Драконом: природные богатства – земля, воздух, вода и леса.

      И проживание в заражённых зонах, в десятки и в сотни раз превышающие допустимые нормы. Естественно, глупо ожидать полноценных людей. Удивительно, что ещё не каждый второй дегенерат. Хотя кто может точно определить в сложившихся условиях, каким должен быть нормальный уровень психики. Может быть, я сам давным-давно съехал «по фазе»? Красивые всё-таки в народе подбирают сравнения. И тяжело оттого, что чувствуешь своё полнейшее бессилие хоть как-то облегчить жизнь «совочков». Кто-то придумал такое ласковое прозвище жителям все страны?..(По непроверенным данным, это под шафе прикололся Александр Градский). В первое время сознание противилось и бунтовало против такой клички, но прошло время, и я уже смирился с Совком.

      Вот так и в других обстоятельствах: воюешь, воюешь с несправедливостью, а кажется, как будто Дон Кихот с ветряными мельницами. И такое же ощущение бесполезности борьбы. А ещё хуже, когда в отчаянном, жестоком спарринге чувствуешь, что попал в топкое, вонючее болото и с каждым движением тонешь, и тонешь в нём. Оно засасывает всего в своей вязкой, бездонной пучине. Со всеми возвышенными стремлениями, со всеми благородными порывами.

      И этот монастырь, как я ни стараюсь воспылать к нему любовью и нежностью, на самом деле – бермудский треугольник для всех, попавших в его пределы. Я пытаюсь практиковать отстранённое зрение: когда смотришь со стороны на себя и на окружающих, даже не в анфас и не в профиль, а чуть свысока. И картина поражает своей убогостью, своей жалкой пародией на человеческую жизнь. Очень тяжело обратно возвращаться в свою шкуру, после наблюдения сверху. Всегда я это делаю через силу. Но я оптимист. В связи с этим я вспомнил одну прочитанную фразу: «Оптимист восклицает: как прекрасно жить на белом свете! А пессимист добавляет: боюсь, что Вы правы». Я согласен с позицией обоих. Я могу смотреть на жизнь под любым углом зрения. Однако я предпочитаю первое блюдо, с оптимистической начинкой. Поэтому я люблю посмеяться, находясь в трудной ситуации. И разумеется, когда я представил, как калеки будут заниматься сексом с надувными девицами, захохотал, а точнее, заржал, как ретивый скакун. Все установились