– Какой? – Морено, кажется, начал понимать, о чем идет речь, и подобрался, как ягуар перед прыжком.
– Команды. Потому что капитан у “Свободы” уже есть. И он не сменится.
– Те хлыщи из ратуши думают по-другому. Но я понял твою мысль, мэм. Не могу понять другого. С чего ты взяла, что мы – пена морей, дно дна – не нарушим слова и не протянем тебя под килем, как только окажемся в пяти милях от берега? Или не развлечемся как десяток мужиков с одной прекрасной мэм – каждый по очереди. А дальше уже с чистой совестью догоним “Каракатицу”, и станет у Черного Пса Морено два корабля вместо одного, а прекрасная мэм будет или кормить рыб, или обслуживать матросню в борделе.
– А вот это уже твоя задача – сделать так, чтобы я тебе поверила до такой степени, что помогла угнать корабль флота Его Величества и позволила на нем служить.
– Мы никому не служим. Кроме своего кармана, – отрезал Морено.
– Джунгли начинаются там, – гостеприимно указала Вильямс. – Насчет меня не волнуйтесь, свобода удивительно многогранна.
Она блефовала. Отчаянно. На грани. Потому что, признаться, вариантов у нее было с мышиный хвост. Либо джунгли, в которых она проживет до следующей ночи, если повезет, либо квартира кого-то из горожан, которые спрячут ее ровно до того момента, когда поймут, что денег у нее нет, а телом за постой она платить не станет. Но и идти на собственный корабль поварихой или шлюхой она не собиралась, а именно такой расклад светил, если не принять меры.
Даже если Морено наскребет на дне своей черной души немного благородства и не сразу пустит Дороти по кругу, то командовать все рано не даст, а еще скорее – обменяет на материке у туземцев на золото. Они дорого дают за алантийских женщин.
– Мы можем подписать бумагу, контракт о том, что леди Дороти Вильямс – наш капитан ровно до момента, как мы вернем себе корабль.
– Пиратские бумаги ценятся тут примерно как пиратские обещания. Я хочу гарантий.
– При твоей запредельной силище ты за пять минут передушишь нас как курей, а потом сядешь пить кофе. Какие гарантии еще тебе нужны?
– Не передушу, если ночью накинуть мне на шею удавку. Я человек. И нуждаюсь в отдыхе, сне, еде. Нормальном сне, без пистолета под подушкой. Поэтому еще раз, Морено, я хочу стопроцентной гарантии того, что вы – ты и твоя команда – сдержите слово. И ты знаешь, о чем я.
Морено посидел, подумал, с досадой цокнул языком и выдавил, точно через силу:
– Ошейник Черной Ма.
Дороти сначала удивленно приподняла бровь, но вовремя остановила себя и кивнула. Хотя, признаться, такого не ожидала. Думала сторговаться на военном контракте, который подписывался на год, только с изменениями. Но если Морено готов пойти на ошейник – то Вильямс не идиотка с таким спорить.
Суеверность моряков была бесконечным источником шуток и насмешек на суше, но почему-то стоило сухопутным ступить на корабельные