Вторая шлюпка, шедшая следом за первой, была не столь удачлива. Бакштов, которым лодки были наспех привязаны друг к другу, не сдюжил и развязался. В суматохе этого никто не заметил, а когда потерю связи с флагманом обнаружили, было поздно, ведущая шлюпка безнадежно затерялась в непроглядной ночи. Утратив всякие ориентиры, команда налегла на весла: медлить было нельзя, до утра беглецам требовалось непременно скрыться из бухты. Гребцы своими стараниями развили изрядный ход, и за час до рассвета шлюпка на полном ходу налетела на камни близ острова Ангела. Днем бывалые морячки легко выбрались бы на берег, который был в сотне ярдов от них, но в черную безглазую ночь, как понять где он? Как в кромешной тьме разглядеть свое спасение? Море не знает пощады к тем, кто попал в его черные злые объятия. Хватают высокие волны людей и безжалостно бьют о подводные черные скалы, и ночь укрывает заблудшие души, как укрывает вдова черным крепом зеркала в доме, в который уже никогда не вернется моряк.
Сутки понадобились лейтенанту Смиту, чтобы перевезти на берег груз с «Изабеллы». Имуществу была дана тщательнейшая ревизия, после которой оное имущество было немедленно определено, как собственность правительства Калифорнии. Трех прижимистых пассажиров подробнейше допросили и отпустили на все четыре стороны. Рыжего капитана тоже тщательно допросили, записали показания, и поскольку в любом происшествии должен быть назначен виновный, повесили на рее военного фрегата, служившего с недавних пор городской тюрьмой,. Остаток дня рыжий капитан покачивался на ветру и напоминал заключенным, что их судьба в сущности не так дурна, как им казалось еще утром.
Тем же вечером в трюм «Изабеллы» заложили приличный заряд артиллерийского пороху, и обломки славной шхуны смешались с прибрежным мусором бухты Сан–Франциско.
Фарватер свободен, добро пожаловать в Калифорнию, господа!
Не нужно повторять дважды. Никогда еще иммигранты не заставляли себя ждать, тем более, что для отважных, но не имеющих достаточно денег, был еще один путь – через бескрайние Великие Равнины, где сотни лет безраздельно властвуют жестокие команчи, не знающие жалости к белым людям. Берегите скальпы, леди и джентльмены!
О, Сюзанна, любимая, полно: не плачь обо мне,
Не страшны мне команчи, не возьмет меня никакая зараза!
Я иду в Калифорнию, и в подсумке надежду несу на ремне.
И прикрыта спина от стрелы промывочным тазом!
Орегонс кую тропу переселенцы проложили еще в начале века, а с середины тридцатых годов по ней потянулись на запад целые караваны фермерских фургонов. Покуда есть вода и пища, покуда не сбиты ноги в кровь, пока не изранены руки острыми скалами, бодро шагают пионеры по Великим Равнинам, и банджо бренчит у костра на привале:
О, помнишь ли ты милую Бетти де Пайк?
Мы