Очнувшись под нарами, заключенный Пак выдал фразу: «Туда ему и дорога, жалкому трусу».
Он выполз на свет Божий и расположился на лежанке сверху, не снимая обуви. Растянувшись на ней словно удав, он завел разговор с сокамерником:
– Тебе очень повезёт, бродяга,– накалял обстановку Пак.– Если военные разделаются с тобой раньше. В противном случае, я задушу тебя, пока ты будешь спать.
Лем сидел, молча, не реагируя на его провокации.
Пак продолжал свои нападки:
– Не прикидывайся глухим, бродяга, – продолжал он.
Лем сидел непоколебимо, разглядывая с ухмылкой соседа по камере. Таких персонажей, как этот Пак, он уже повидал на своем веку неисчислимое множество. Жалкий, тщедушный человек, сожранный изнутри комплексами неполноценности. Его попытки проявить себя как сильную, даже пугающую личность, вызывали у Лема только приступы испанского стыда. Ситуация была похожа на лаянье пинчера в сторону, вышагивающего аллюром по мостовой, датского дога, который смотрел на это недоразумение с нескрываемым собачьим изумлением, вперемешку со снисходительностью и снобизмом.
– Ты бы захлопнул варежку,– попросил Лем. – А то можешь заболеть.
– Это чем же я могу заболеть? – переспросил Пак.
– Да чем угодно,– начал перечислять Лем. – Сотрясением мозга, переломом ребер, частыми обмороками, недержанием мочи и кала.
– Ты мне опять угрожаешь? –возмутился он.
– Я тебя предупреждаю, – перебил Лем.– Просто сиди тихо и не мешай мне сосредоточиться, если не умеешь разговаривать спокойно.
– О чем мне разговаривать с предателями? – усмехнулся заключенный.
– А ты здесь очутился по ошибке? – спросил Лем.– Ты не предатель?
–Я – Пак Хволь вон, – набирал он обороты.– Я не предатель. Я верен коммунистической партии и нашему вождю Ким Ир сену. Я председатель комсомола.
–А! Так ты гадкий соглядатай,– говорил Лем. – Шавка кровавого режима! Так это ты начал закладывать своих?
– Я не закладывал своих! – с агрессией в голосе, отвечал Пак.– Я исполнял свой священный гражданский долг перед Родиной, партией и вождем.
– То есть, – подводил итог Лем. – Ты, мелкая гадина, пытался выслужиться. Но по итогу тебя тоже поставят к стенке.
– Не поставят, как только приедет следователь с Пхеньяна, – воодушевился Пак. – Все выясниться, меня отпустят, еще и наградят.
– Наградят, наградят,– иронизировал Лем. – орденом сутулого третьей степени. Лучшее что тебя ожидает, это расстрел. Худшее твои же земляки с тебя живого кожу сдерут.
– Такому не бывать,– возмутился комсомолец. – полковник То справедливый человек,