Судя по голосам, вошли двое. У одного бас, у второго скорее тенор с козлячьими тонами.
– Проверь…
С Алексея сдернули одеяло и ощупали.
«Пидор поганый!» – мысленно возмутился Алексей, ибо проверили его слишком уж пристально, но не шелохнулся.
– Обмочился только.
Алексея вновь накрыли. Небрежно.
– Ну это ладно… Долей масло и фитиль поправь… а то навоняло, что дышать нечем…
– Да знаю я…
На столик что-то поставили. Причем если судить по звуку, то сразу два предмета.
Некоторое время возились с лампадкой.
– Держи свечку… да выше!
А дальше монах затянул молитву, судя по всему, читая, а не на память, если требовал себе светить огнем свечи.
Алексей подавил в себе желание подсмотреть сквозь чуть приоткрытые веки, ибо их движение могли засечь. Вместо этого он быстро соображал, как поступить.
Дальше притворяться овощем?
А смысл? Тем более пидор этот явно за ним приставлен, банально не выдержит, когда его снова за член да за жопу во время обмывания щупать будут и в ухо даст.
Вскрыться?
Но памяти нет.
«Значит будем отыгрывать амнезию, ничего другого не остается», – принял он решение.
Вскрыться заставил еще и фактор голода. Пока осознавал окружающую реальность этот момент как-то прошел мимо, а вот сейчас живот стало явно подводить.
«Жрать мне если что и дают, то явно только-только чтобы не подох, – понял Алексей. – Вода да хлеб в этой воде размоченный, чтобы не подавился рефлекторно глотая…»
Неясно сколько он… точнее это тело лежало беспамятным, но если и дальше лежать, то силы окончательно на такой кормежке иссякнут. А монахи и так не жируют. В общем тело запускать не стоит.
О том, чтобы незаметно утечь из монастыря улучив подходящий момент не могло быть и речи. Возникнет ли он этот момент? В окно не пролезет, а дверь запирают.
Прорываться с боем?
А зачем? Сразу же видно, что он не за преступление тут в келье отлеживается.
«Может какой-то несчастный случай… Может по башке получил?» – подумал Алексей.
Все говорило в пользу данной версии, кормят, поят, обихаживают не давая запаршиветь. Опять же, наказанных держат в подвальных казематах, на одной гнилой соломе, а не в общих кельях с удобствами вроде койки. По крайней мере он так считал.
Монах заканчивал читать молитву и решение требовалось принимать сейчас. Очнуться во время молитвы гораздо лучше, чем в момент, когда тебя примутся обмывать. Вроде как от святого слова к жизни вернулся…
«Эх, знать бы еще какой сейчас год, можно было бы сыграть в пророка», – подумалось ему благо в школе историчка, что вела историю родного региона была практически фанатичкой и вдалбливала в учеников историю