Новый год в России. История праздника. Анастасия Углик

о народной ворожбе передаются из уст в уста и даже подробно описываются в произведениях Пушкина, Толстого, Жуковского, Гоголя и Гончарова. В «Войне и мире» гадала Наташа Ростова, а в «Евгении Онегине» ворожила Татьяна Ларина. Такая бытовая магия была тем небольшим мостком, который связывал дворянскую и народную культуру. Девушки из усадеб равно интересовались своей судьбой, как их дворовые и крестьянки, поэтому святочные вечера они часто проводили вместе: забирались по ночам в баню (там, кстати, «зеркальное гадание» проводилось чаще всего), слушали под окнами и бросали в снег сапог. В книгах можно проследить не только за развитием и укреплением ритуалов как таковых, но и узнать, кто, где и как гадал в разные времена. В этом плане невероятно полезны заметки любопытных иностранцев: по ним можно отследить ту степень, в которой магия считалась приемлемой в тогдашнем обществе, ворожба – частый элемент мемуаров.

      Дореволюционная открытка «Девушка на святочном гадании», 1890-е годы

      Рождественская открытка, 1910-е годы

      Самое известное литературное описание гаданий содержится в пятой главе романа Александра Сергеевича Пушкина «Евгений Онегин». Здесь подробно описывается процесс того, как девушки выпытывают у «иного» мира имена, состояние, возраст и внешность будущих суженых. В частности, Татьяна читала карты, толковала сны, гадала на луну, падающие звезды и даже на умывающегося кота. Она верит, что растопленный воск в воде отражает судьбу как зеркало и что перешедший дорогу заяц или монах – плохое предвестие. В романе, чтобы узнать имя суженого, спрашивали у первого встречного, а «подсмотреть» образ жениха можно в бане, накрыв там стол на двоих. Татьяна, «русская душою», верит и знает ворожбу и слепо доверяется соннику Мартына Задеки. Сам поэт комментирует это так: «Гадательные книги издаются у нас под фирмою Мартына Задеки, почтенного человека, не писавшего никогда гадательных книг».

      Менее известна ворожба Светланы в балладе Василия Андреевича Жуковского, на которого ссылается Пушкин в эпиграфе к пятой главе. В «Светлане» сельские девицы ворожат в крещенский вечер. Они распевают подблюдные песни, кормят курицу, плавят воск, бросают за ворота башмаки. Героиня баллады, которая томится от любви, вытягивает золотое колечко из блюдца с водой и поет:

      Кузнец,

      Скуй мне злат и нов венец,

      Скуй кольцо златое;

      Мне венчаться тем венцом,

      Обручаться тем кольцом

      При святом налое.

      Девице говорят усесться пред свечой и зеркалом за накрытый на двоих стол, после чего ровно в полночь возлюбленный должен войти и присоединиться к ней. Однако вместо возлюбленного приходит на зов демон, который ведет Светлану не к венцу, а к мукам ада. Но как же без счастливого конца? Оказалось, это был просто сон, и настоящий суженый пришел к спящей Светлане,