Демонический гость беззвучно поднялся, демонстративно сгрёб без спроса горсть конфет себе в карман и проследовал к двери. Не прощаясь, вышел.
Я подошёл к окну и оглядел двор. Для самоуспокоения. Чтобы потом не мучиться. Скорая стояла у дальнего угла дома. «И что теперь делать? Постараться всё это забыть».
У дома напротив возле подъезда никак не могла расстаться влюблённая парочка – они всё целовались и целовались.
«Вроде ничего не изменилось – полчаса назад и полчаса вперёд всё будто идёт по-прежнему. Даже сегодня праздник был, и конец зиме скоро, весна на носу. Но вот что… до этой встречи я был счастливее».
Опорожнённую гостевую чашку я, не раздумывая, выбросил в мусорное ведро.
Бывшее предисловие
В начале войны общественное осознание не предполагает её затяжного характера – мой же прогноз был, что она продлится два года, – и живёт по инерции. Тем более начинается весна, появляется солнце, и «коллективная физиология» наполняется позитивом в силу животного начала.
Признаться, сейчас всё валится из рук – даже кабинетная неопределённость давит. Каково же тем, кто по причинам географии, обстоятельств, обязательств оказался в новом Средневековье?! Вроде в этот ряд просилось время – вот оно стоит за спиной и через плечо наговаривает: «Возьми меня в повествование! Как без меня?» Но я отказываю такому времени – нынешнему среднероссийскому равнинному времени начала войны с элементами конца времён – в праве на присутствие в истории человечества. (Пусть формально в предыдущем предложении есть тавтологии и плеоназмы, будет ещё много стилистических ошибок, – это живопись, «живое писание». И как сейчас следует писать?!)
Бедное наше время – оно искажено и разорвано атаками и взрывами, диверсионными операциями, кривизной информационного пространства, запретами. Отказывая ему, я надеюсь, что оно исправится и вернётся – но уже не демоном, а пусть даже обычным нищим, калекой, юродивым. Это время может даже не каяться, пусть спокойно сядет напротив, выпьет чая. Вместе доедим сухари из воинского пайка.
Кого избрать в герои книги? Всех понемногу изо всего пространства? Придётся писать картину современности – писателю ничего другого не остаётся – грязью и, не дай бог, кровью.
Слово «герой» имеет наиболее яркую коннотацию с военными подвигами и чаще победами. Я же хочу вывести в героях книги обычных людей: хороших, совестливых, заботливых, ответственных, мечтательных, часто заводимых обстоятельствами в тупики искусственно построенных лабиринтов. При этом единственная цель этих лабиринтов – запутывать людей. Особенно страшны лабиринты в лабиринтах – но такие фракталы неустойчивы, требуют постоянного сжигания душ для поддержания своего существования, а такое не может быть вечным. Не встречая поначалу пределов, такая конструкция пытается