В начале было кофе. Лингвомифы, речевые «ошибки» и другие поводы поломать копья в спорах о русском языке. Светлана Гурьянова

содержится в переводе рецепта, который прописал лекарь Самюэль Коллинз монаршему пациенту – царю Алексею Михайловичу – еще в 1665 году. Сам рецепт написан по-латыни, а на русский язык его перевел дьяк Лукьян Голосов, использовав форму «кафе» и употребив ее в среднем роде: «Изряднее ко отончению вспособляет вареное кафѐ, персяном и турком знаемое <…> и изрядное есть лекарство против надмений, насморков и главоболений»[110].

      О том, как употреблялось слово «кофе» и другие его варианты («кофий» [ «кофей»], «коф», «кофь», «кофа»), можно узнать очень просто – открыв Национальный корпус русского языка[111].

      Из Корпуса мы узнаем, что форма «кофе», видимо, распространилась раньше, чем «кофий»/«кофей»: первое упоминание о «кофе» в Корпусе относится к 1716–1718 годам, а о «кофии» – к 1734 году[112].

      И употреблялось слово «кофе» гораздо чаще. В текстах корпуса XVIII–XIX веков «кофе» встречается 2121 раз, а «кофий» и «кофей» в совокупности – всего 805[113]. Что ж, рассмотрим отдельно тексты XVIII века, когда эти слова только начали распространяться в русском языке: «кофе» встречается 104 раза, а «кофий»/«кофей» – только 60[114]. Из этих данных становится ясно, что версия о приобретении словом «кофе» мужского рода под влиянием «кофий» или «кофей» сомнительна.

      Не было и «золотого времени», когда трава была зеленее, мороженое вкуснее, а «кофе» – только мужского рода. Колебание рода у слова «кофе» наблюдалось с самого начала его употребления в русском языке. Причем, судя по примерам из корпуса текстов XVIII века, сначала у «кофе» преобладал именно средний род.

      Вот статья «Описание церемонии» из журнала «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие»[115] (январь ― июнь 1755 года):

      «Наконец поднесено посланнику кофе, а после и трем чиновным его туркам».

      Это первый пример из Корпуса, где понятен род «кофе», и он средний.

      Следующий подобный пример находим у Сумарокова:

      «Да и кофе намнясь то же почти показывало; по картам на ту же стать выходило».

(А. П. Сумароков, «Вздорщица», 1770 г.)

      «Намнясь» значит «намедни», и речь идет о гадании по кофе.

      Но в 80-е годы XVIII века на арену выходит мужской род «кофе» и постепенно начинает вытеснять средний.

      Читаем анонимный трактат «О воспитании и наставлении детей» (1783 г.):

      «Если варится для детей особенно слабое кофе, то вред от оного состоит только в том, что он слабит без нужды желудок, как то делает всякий теплый и водяной напиток».

      Видим в одном предложении и средний род, и мужской.

      А. Н. Радищев в «Путешествии из Петербурга в Москву» (1779–1790 гг.) использует уже мужской род:

      «Рука моя задрожала, и кофе пролился».

      Но другой писатель того же времени – Н. М. Карамзин – предпочитает средний:

      «Зато мы с италиянцем пьем в день чашек по десяти кофе, которое везде находили».

(«Письма