Воду возили в огромной железной бочке, тащила её смирная кобыла с жеребёнком, который неотступно следовал за матерью. Явившись рано утром на конюшню, я получил от конюха, весьма вредного старикашки, короткий урок как запрягать лошадь в повозку. Угрюмый, пожилой конюх был ингерманландским финном, представителем народа, который с незапамятных времён жил в этих местах, но перед Советско-финской войной 1939-1940 годов поголовно был выселен в Сибирь. Теперь я понимаю, что, скорее всего, он мне, как русскому, не симпатизировал, да и лошадей не любил. У жеребёнка почему-то была пробита голова и даже повязки не было, кобыла-мать, конечно, переживала, постоянно на него оглядывалась.
***
Второй визит в совхоз «Красный сеятель» я нанёс спустя ровно двадцать лет, уже в новом качестве. И застал всё то же безобразие, особенно меня поразил вид телят, стоящих в телятнике по брюхо в жидком навозе. В этот раз я уже кое-что мог поправить и добился увольнения тогдашнего директора совхоза.
***
Сделав одну ходку с водой, я привязал лошадь у столовой и пошёл выпить чайку. Вернувшись, к ужасу своему, увидел такую картину: вся упряжь сползла со спины на голову лошади и придавила её до самой земли. Видимо, конюх слабовато всё закрепил, кобыла пыталась пощипать травки и её накрыло. Подскочив к бедному животному, я вмиг её разнуздал и освободил. При этом выяснилось, что под чересседельником у несчастной лошадки были натёрты застарелые глубокие раны.
Так я оказался перед абсолютно свободной, несчастной кобылой с грудой упряжи, которую никогда в жизни не держал в руках. Тем не менее, с Божией помощью, справился, запряг по всем правилам, достаточно быстро. Полагаю, что сыграло роль моё воспитание, именно так папа поручал мне самые сложные хозяйственные задания, отказ и невыполнение под любым предлогом не принимались.
По дороге к пункту назначения с тяжёлой бочкой был довольно крутой спуск, где лошадь корячилась очень осторожно. Если бы упряжь соскочила в тот момент, последствия и для меня, и для лошадки могли бы быть весьма печальными. Не помню, пожаловался ли я на конюха. В те времена это было не принято. В наши дни наказал бы мерзавца по справедливости.
Второе происшествие оказалось намного более серьёзным и в итоге привело меня в знаменитую питерскую тюрьму «Кресты».
В одну из ночей в студенческом лагере мы были разбужены криками, шумом и женским визгом. Выглянув из барака, я увидел такую картину: в дверь соседнего, женского барака ломились пьяные парни. Это были местные, которые пришли «знакомиться с девочками". Я и несколько других ребят ринулись на выручку. Увидев нас, хулиганы отбежали от двери и вскочили на коней, на которых прибыли в лагерь. Осмотревшись и осмелев, они увидели, что защитников немного и начали задирать нас и наезжать конями, разворачивая их к нам задом, заставляя коней брыкаться. Очень хорошо запомнил копыто лошади, мелькнувшее в сантиметрах от моего лица. Выскочило нас