Мария улыбнулась.
А Евгения в это время смотрела в окно. От улыбки Марии ей стало не по себе. Что-то кольнуло внутри. И какая-то неприязнь наполнила сердце.
Когда Мария взяла за руку Ивана, Евгения выбежала на улицу. Но услышав шаги, Мария руку отпустила и виновато отвернула голову.
– Смешно тебе, – зло прошептала Евгения, тряхнула своими огненными волосами, схватила Марию за плечи. – Человеку плохо, а тебе смешно…
– Не-е-е-е-ет, – покачала головой Мария, – мне не смешно, я его жалею.
– Жалеешь, – Евгения сжала плечи девушки, – ну тогда и жалей молча, а лучше с закрытыми глазами. Мой он! Запомни это!
Евгенька отпустила Марию. К повозке приближался Пётр Николаевич и бабушка Анисия.
– Повозку мне вернёшь, – давал указания старушке Полянский, – но сначала огнём по ней пусть Георгий пройдётся. Мало ли что. Без меня не хороните. Если что – зовите в любое время.
– Да ты что, – прошептала Анисия, – он жить будет, будет… Его любовь спасёт…
Евгения приняла эти слова на свой счёт и даже улыбнулась еле заметно.
А Мария сдержалась.
Бабушка Анисия впряглась в повозку и потащила её к своему дому. Рядом с ней бодро шагала Мария.
Евгения же ещё раз взглянула на Ивана и побрела домой.
– Странная ты, лисонька, – прошептал ей вслед отец. – Привёз день назад, а ты всё нос воротишь… Что за любовь у вас такая…
Прошла неделя. За эти дни Евгения ни разу не поинтересовалась о состоянии Ивана. В основном сидела в своей комнате. Два раза к отцу приходил следователь. А потом пожаловал и сам купец Сапожников.
Евгения узнала его по голосу, он разговаривал так же громко, как и её отец. Спустилась вниз. Из комнаты отца доносились крики.
– Да он сына моего… А если я вот так дочь твою… Как он…
Голос Сапожникова дрожал.
– Да не он это, я клялся уже, что у меня он был, – настаивал на своём Полянский.
– Да уж как же, у тебя… Марийка видела, как накануне Фёдор с твоим кузнецом к реке ходил. А оттуда-то мой сын и не вернулся. Или ты за штаны его держал при себе? Прошу тебя, Пётр Николаевич, ну отдай мне кузнеца, я его своими руками… Как он кровинушку мою.
Сапожников вдруг завыл громко. У Евгеньки по телу побежали мурашки. Она заткнула уши, чтобы не слышать этот пронзительный вой. А он всё не прекращался. Девушка вдруг вспомнила об Иване и решила навестить его в доме калмыка Георгия.
Долго стояла у калитки, не решаясь войти. Увидев во дворе бабушку Анисию, окликнула её.
Та подошла нехотя. Отвела тотчас взгляд.
– Ваня как? – спросила Евгенька грубовато.
– Да сами и посмотрите, Евгения Петровна. Что мне попусту языком-то болтать?
Евгения приоткрыла калитку, сделала шаг вперёд и увидела на пороге дома Марию.
Калмычка шла с большим тазом полным белья. Проходя мимо Евгении, вскрикнула и упала.