– Вы езжайте, а мы с Таней на такси приедем.
На том и порешили. Правда, мама ревниво на Тату взглянула, когда в машину садилась.
***6
– Ты такой красивый в этой форме, – сказала Тата в такси, а Филатов снова начал ее целовать.
– Перестань, неудобно перед водителем, – уворачивалась Тата.
– Целуйтесь, целуйтесь! Дембелям все можно! – весело воскликнул таксист.
– Посидим немного за столом и сбежим. Можно номер снять, – предложил Филатов.
– Нет, ко мне. У меня отдельная комната в общежитии.
– Хоть нагляжусь на тебя за эти 4 года, а то все фоты, да фоты.
– Какие еще фоты?
– На странице твоей, фотосессию, помнишь, вывешивала. А потом удалила, хорошо, я успел ее себе сохранить. И у подружек твоих просил, они присылали и все мне о тебе рассказывали.
– Кто? Вот же предательницы!
– Я сто раз хотел к тебе приехать. Но потом отменял. Потому что ты молчала, и я понимал, что пока не готова меня принять.
– Почему же в армию ушел?
– Чтобы потом уж никогда больше не разлучаться с тобой. Никак не нагляжусь, красивая до безумия.
– А, забыла, шоколад твой любимый.
– Дурочка, ты мой самый сладкий шоколад.
– Вадим, давай я не пойду к твоим. Посиди с родными, они так ждали тебя, – предложила Тата.
– Нет. Не могу я, понимаешь? Не могу ни на секунду тебя отпустить от себя. Даже не проси.
– Они не знают меня. Ну, учились в школе, что из того. Мама твоя удивилась.
– Не могу! Вопрос закрыт.
Когда они вошли в квартиру, все уже ждали Филатова. После объятий, когда все сели, мать Филатова поглядывала на Тату, но молчала. Бабушка и дед внимательно по-детски ее рассматривали и улыбались. Отец Вадима отодвинул ей стул и помог сесть. Она сидела, в смущении опустив глаза, пока Вадим ненадолго пропал в своей комнате. Но уже через пару минут он появился, сел рядом и взял ее за руку.
Налили спиртное, и все подняли первый тост за дембеля, однако Вадим только поднес ко рту. Пить не стал.
– Вы пейте, я не буду. Мне потом за руль. Мы уедем с Танюхой. А пока объявление!
Все замолчали, глядя на него. Он достал бархатную коробочку, вытащил оттуда кольцо и надел на палец обомлевшей от удивления Тате.
– Прошу любить и жаловать. Таня – моя невеста.
– Да как же это?… – пролепетала мать.
– Всё, люди! Я всех вас люблю! Мы уходим, когда вернусь, не знаю! – воскликнул Вадим, и увлек Тату за собой на выход.
– Осторожней за рулем! – крикнул ему отец.
В общежитии, когда Тата уже лежала раздетая и зацелованная Вадимом с головы до ног, она вдруг сказала:
– Я боюсь.
На что он шепнул ей:
– Разве я могу причинить тебе боль? Я ж без памяти тебя люблю.
Она много читала о любви и сексе в особенности, и все совпало, кроме одного – чувства, которое ее поглотило и которое рождало в ней