Маша громко всхлипнула:
– Оёёюшки! А что-то хорошее предвидится?
– Это мне неведомо, – чёрство прозвучал ответ Хелоны. – Мне пора.
Пегас взмахнул крыльями, перо взмыло в воздух, коснулось лапы черепахи, и та обратилась в плоскую картинку.
– Не ахти как-то, – невольно вырвалось у Глеба.
– Ты разочарован? – осведомился Пегас.
– Не то чтобы… Всё это уже началось. А то, что не сбылось пока, уже не только аналитики предсказывают, но и обычные думающие своим умом граждане подмечают. Неново это, мрачно и гнетуще.
– Мне нечем тебя утешить, – с прискорбием произнёс Пегас.
И тут Глеб с интересом взглянул на коня:
– Ну, почему же? Очень даже можешь. Ты же, как самый главный, как распорядитель книги пророчеств, как блюститель воли почтенного оракула способен подсказать, нет ли среди предсказаний и того, в котором говориться о том, как справиться со странной сонной эпидемией. Мой друг, он молодой волхв, недавно уснул и не просыпается.
Пегас величественно взмахнул крыльями:
– Были у мудрейшего Влассиса такие строки. Внимай же юноша. Испытание энергией любви обрушиться на молодых магов. Пройти им путь придётся на четвёртом красном шаре внутри божественного вулкана. И те, чей жар в груди сильнее не сгорят в его огне.
Глеб поблагодарил крылатого сказителя одним кивком, моментально зависнув над расшифровкой пророчества как озадаченный сложным заданием компьютер, а Маша воскликнула:
– Пегасик, подожди, пожалуйста!
– Что такое? Мы в расчёте! – с напускной суровостью, изрёк крылатый конь.
Маша присела напротив него, и чтобы брат не услышал, тихо прошептала:
– Вас уже всех можно выпустить. Уже всё сбылось. Твоим подопечным необязательно томиться в темноте пыльных страниц. И ты сам можешь быть свободен. Мир посмотрите.
Пегас сложил крылья:
– Но как мы увидим мир? Моя сила весьма ограниченная. Посмотри на нас, мы такие мизерные. Что мы можем?
– Оёёюшки!
Маша