Фанаты. Сберегая счастье. Юлия Волкодав

написана, что Сашке зареветь хочется. Вот же сокровище. Народный эмпат России. Даром что её тошнит от одной мысли о котлетках, придётся есть.

      – Всеволод Алексеевич, спасибо, конечно, но это так не работает. Причём тут еда и лекарства?

      – Очень даже причём. Тётя доктор, тебе не стыдно? Не знаешь элементарных вещей.

      – Ну объясните!

      А сама уже ест под его пристальным взглядом.

      – И объяснять ничего не буду. Сама убедишься. Я медицинских институтов не заканчивал, всё, что у меня есть, это жизненный опыт. Который говорит «покушай, и всё пройдёт». Ну и ещё «поспи, и всё пройдёт». А ты, Сашенька, совершенно не умеешь болеть.

      – Ой, можно подумать, вы умеете!

      – Мне пришлось научиться.

      Они встречаются взглядами. Всеволод Алексеевич абсолютно серьёзен. А ведь он прав. Ему пришлось научиться. Ему, может, тоже не нравится чувствовать себя постоянным пациентом. Но терпит же, и принимает помощь, и иногда сам о ней просит. И находит силы ей улыбаться, благодарить. А Сашка из-за несчастного зуба на него сорвалась.

      – Простите, Всеволод Алексеевич. Я правда не умею.

      И лезет обниматься, точно зная, что он не оттолкнёт. А он уже смеётся и целует её в макушку.

      – И не учись, Сашенька. И не надо.

      Они снова включают «волшебную говорилку» и лежат, думая каждый о своём. В какой-то момент Сашка замечает, что десну отпустило. Волшебным образом. Правда, что ли, надо было поесть? Или объятия помогли?

      – Всеволод Алексеевич?

      – М-м-м?

      – А как вы зубы делали? У вас ведь своих почти нет, да? Импланты же?

      – По большей части. И несъёмные протезы. Мне повезло, я до диабета успел. Иначе это была бы большая проблема.

      – Да, – соглашается Сашка. – Но непереносимость боли у вас, я полагаю, давно, если не всегда. А приятного-то мало даже для обычного человека.

      Молчит. Чего вдруг? Она ничего особенного не спросила, вроде. Они и более интимные темы спокойно обсуждают.