– Ясное дело. Чем раньше, говорит отец, дети познают жизнь, тем лучше… и хорошее, и плохое. Тогда они будут во всеоружии. Жизнь, говорит он, это тигр, и его нужно ухватить за хвост, а не знаешь его повадки, так он слопает тебя в два счета.
– М-м-м, – неопределенно промычал Дюссандер.
– И мама считает так же.
– М-м-м, – опять промычал Дюссандер, точно его ударили по голове и он пока не может сообразить, где находится.
– Короче, у них там этой литературы навалом. И знаете, она пользуется большим спросом. Картинок, правда, поменьше, чем в журналах у отца Лиса, зато чернухи хватает. Стулья с такими сиденьями, утыканными шипами. Золотые коронки, вырванные плоскогубцами. Отравляющий газ, который вдруг пускали из душа вместо воды. – Тодд тряхнул головой. – Вы, конечно, все были шизанутые, тут и думать нечего.
– Как ты сказал?.. Чернуха? – с трудом выдавил из себя Дюссандер.
– Я даже написал реферат, – увлеченно продолжал Тодд, – и знаете, что я за него получил? Пять с плюсом. Пришлось, конечно, попотеть… Все эти авторы, они так пишут… ну, вроде как эта писанина у них весь сон отбила, и чтобы, значит, и мы не спали, а то еще те ужасы опять повторятся. Я тоже написал в таком духе, и вот результат! – Лицо Тодда озарила торжествующая улыбка.
Дюссандер делал затяжку за затяжкой. Кончик сигареты подрагивал. Он выпустил из носа дым и вдруг закашлялся по-стариковски.
– Вы знали Ильзу Кох? – спросил Тодд.
– Ильзу Кох? – едва слышно переспросил Дюссандер. И после паузы сказал: – Да, я знал ее.
– Она была красивая? – оживился Тодд. – Я имею в виду… – Он изобразил в воздухе подобие песочных часов.
– Разве ты не видел ее фотографий? – спросил Дюссандер. – Ты же у нас в этом деле гурман.
– Кто я?
– Гурман. Тот, кто любит получать удовольствие… ловить кайф.
– А-а. Клевое словечко. – Угасшая было улыбка Тодда вновь расцвела. – Еще бы не видел. Но все эти перепечатки, не мне вам говорить… – Интонация была такая, словно их у Дюссандера была целая коллекция. – Черно-белые, нечеткие… что вы хотите, любительские снимки. Кто тогда знал, что это, можно сказать, история… Что, она правда была пышка?
– Толстая, со скверной кожей. – Дюссандер раздавил недокуренную сигарету в вазочке, наполненной бычками.
– Да-а? Надо же. – Лицо у Тодда вытянулось.
– Не все такие везучие, – раздумчиво произнес Дюссандер, глядя на Тодда. – Увидел мою фотографию в старом журнале – и на тебе!
– Ошибаетесь, мистер Дюссандер. Не все так просто. Я долго не верил, что вы – это он, не верил, пока не увидел однажды, как вы садитесь в автобус в своем блестящем черном дождевике…
– Вот оно что, – выдохнул Дюссандер.
– Ага. У Лиса в гараже, в одном из журналов, вы были сфотографированы в таком же точно дождевике. И в библиотеке я раскопал книжку, вы там в эсэсовском плаще вроде этого. Я сразу сказал себе: «Курт Дюссандер, один к одному». Вот тут уже я сел