Сомерсет выпустил руки сестры и повернулся к Элизе. Она внезапно с ужасом осознала, что годы не были к ней столь же милосердны. Невысокая, с каштановыми волосами, эта обладательница необычайно больших темных глаз всегда считала себя похожей на некоего боязливого ночного зверька. Но сейчас она испугалась, что в своих черных вдовьих одеждах, поникшая и уставшая за последние месяцы неопределенности, напоминает крысу.
– Леди Сомерсет, – склонился перед ней граф.
Его голос тоже не изменился.
– Милорд, – откликнулась Элиза.
Пальцы ее дрожали. Она сжала в кулаках ткань юбки, приседая в нетвердом реверансе и собираясь с духом, чтобы посмотреть ему в глаза. Что она в них увидит? Гнев? Упрек? На сердечность Элиза не надеялась. Она не заслуживала доброты.
Оба выпрямились одновременно и наконец, спустя столько лет, встретились взглядами. Но в его глазах отражалось… лишь безразличие.
– Искренне вам соболезную, – сдержанно произнес он бесчувственным голосом, с выражением лица, которое можно было описать только как вежливое.
– Б-благодарю вас, – ответила Элиза. – Надеюсь, путешествие оказалось приятным?
В сущности, хорошо, что учтивые фразы сами соскользнули с языка (пусть и не без запинки), ведь в этот момент она была не в состоянии думать.
– Вполне, насколько это возможно при такой погоде, – ответил граф.
Было не понять, переживает ли он хоть что-то похожее на ту сумятицу, которая царила в голове Элизы. Он не выдал себя ни жестом, ни интонацией, казался отстраненным и равнодушным. Словно они никогда раньше не встречались.
Словно однажды он не просил ее выйти за него замуж.
– Да, – услышала себя Элиза будто издалека. – Такие скверные идут дожди.
– Воистину, – согласился он, улыбаясь.
Но это была совсем не та улыбка, с которой он прежде обращался к ней. Светская. Чинная. Притворная.
– Рад тебя видеть, старина, ей-богу, рад тебя видеть, – протягивая руку, выступил вперед лорд Селуин.
Сомерсет, чья улыбка внезапно снова потеплела, пожал руку зятя и направился дальше, на середину комнаты. Он удалялся от Бальфуров, и Элизе оставалось лишь, беспомощно моргая, смотреть ему вслед.
И это всё? После стольких лет врозь, после стольких часов, которые Элиза провела в размышлениях о том, где он, счастлив ли, в воспоминаниях о каждой встрече, в сожалениях обо всех событиях, нацеленных их разлучить, – таким стало их воссоединение? Мимолетный обмен банальностями?
Она передернула плечами. Январский холод стоял в доме с утра – требование покойного мужа не зажигать камины до наступления ночи пережило его самого, – но сейчас Элизе почудилось, что воздух в комнате заледенел. Целых десять лет их в буквальном смысле разделял океан, и все же Оливер – Сомерсет – никогда не казался ей настолько далеким.
– Может,