– Почему вы живете в таком страхе?
Фрэнсин заставила себя повернуться к нему.
– Какая чепуха, – проговорила она. – Я не испытываю страха ни перед чем.
– Вы поместили в наших комнатах мешочки с репешком, буквицей и шандрой, и думаю, что они есть во всех комнатах дома. У парадной двери посажен можжевельник, да и вообще почти все растения в вашем саду предназначены для защиты от зла. – Он улыбнулся. – И, думаю, вы единственный человек, которого я знаю, кроме моей бабушки, который посадил в своем огороде крапиву.
Ошеломленная, Фрэнсин спросила:
– Значит, вы разбираетесь в садоводстве?
– Нет, но я разбираюсь в защитных травах. Моя бабушка родом с Ямайки, и она выращивает многие из тех трав, которые выращиваете вы, чтобы защититься от зла. И она заставила меня выучить эти травы, когда я был ребенком. – Он усмехнулся. – Она говорила, что это нужно для защиты, хотя никогда не уточняла, от чего.
– А она жива? – спросила Фрэнсин, охваченная невольным любопытством.
– Да, очень даже жива, хотя ей уже сто два. Она каждое утро пьет чай из омелы и шалфея, который, по ее словам, и поддерживает в ней жизнь. Но от чего же защищаете себя вы?
Фрэнсин пожала плечами.
– Кто его знает…
Между ними повисло молчание, которое она не желала нарушать. Всю свою жизнь Фрэнсин пользовалась молчанием, чтобы другие не заглядывали в ее жизнь, но сейчас ей казалось, что Констейблу ее молчание нипочем.
– Тогда спокойной вам ночи, – сказал он наконец, пока Фрэнсин стояла молча.
– Спокойной ночи. – Она повернулась и пошла прочь по коридору, одетая в свой старый халат и гадая, почему ей вообще кажется, что непременно надо удалиться чинно.
В спальне Фрэнсин не сразу легла в постель. Какой смысл ложиться, если скоро взойдет солнце? Вместо этого она надела твидовую юбку и синюю блузку и опять спустилась в кухню.
Фрэнсин сидела за столом и смотрела на стену в молчании раннего утра. В ее животе что-то трепетало, но она надеялась, что это не хворь.
– Не хватало еще, чтобы я чем-то заболела в то время, когда сюда с минуты на минуту должна явиться Мэдлин, – сказала она, обращаясь к Бри, которая начала поднимать со стен висящие поварешки и с лязгом отпускать. – И знаешь что, юная леди, я говорила тебе, чтобы ты не пугала наших гостей, – добавила она. – Ты чуть не перепугала этого парня до смерти.
До нее донесся призрачный смех, в котором не было ни капли раскаяния.
Фрэнсин открыла было рот, чтобы укорить Бри, затем закрыла его. Ей было тяжело подолгу сердиться на этого маленького призрака.
Понаблюдав за лязгающими поварешками, она проговорила:
– Думаю, этот Тодд Констейбл мне не по душе. Он задумчив, а значит, наблюдателен. А нам не нужно, чтобы он заметил то, чего не должен. Скорее всего, он уже это заметил.
Поварешки звенели, когда Бри пролетала мимо них.
– И не вздумай наглеть, – добавила Фрэнсин. – Но мы не можем просто сидеть сложа руки, ведь скоро сюда приедет