Застегнув молнию, я вышла в коридор жилого отсека и взяла курс на камбуз.
Я была такая не одна. Немногие, но люди уже начали просыпаться и выходить из своих комнат в поисках пищи. Хотя, по большому счёту, она не требовала усиленных поисков. Главное, до камбуза дойти. Даркийцы кормили и первым, и вторым, только миску подставь. В остальном старались не наседать. Давали нам время, чтобы прийти в себя, наверное. Других мыслей у меня не было. Слишком часто приходилось встречать «избранных» с красными глазами и опухшим лицом. В большинстве своём это были девушки, но пару раз довелось увидеть и парней. Навскидку пятнадцати-шестнадцати лет.
Положа руку на сердце, встреча именно с такими подростками помогла мне взять под контроль эмоции и смириться с положением вещей: Земля скоро погибнет, а с ней и папа с братом. Арсений меня спас, обменяв на возможность спастись самому, и я должна… нет, просто обязана воспользоваться этим шансом ради него, потому что никогда, повторяю – Н И К О Г Д А не получала подарка ценнее! Я буду помнить папу, помнить брата и уважать их выбор, пока стучит моё сердце!
– Сегодня на завтрак овсянка, сэр.
– Комаров… – подарив неожиданно обнаружившемуся на ковчеге однокурснику тоскливую улыбку, присела рядом. – Доброе утро.
Комаров Паша учился со мной на одном курсе. Только факультеты разные. Если я выбрала профессию дипломата, то Комарик захотел стать коммерсантом, выбрав факультет прикладной экономики.
Больше мы пока никого из своих не встретили. Это только на первый взгляд кажется, что триста человек – это не так много. Когда эти три сотни раскидали по всему космическому кораблю, где семнадцать камбузов, найти знакомые лица становится не так просто… особенно, когда их особо не ищешь, замкнувшись в себе.
– Как ты?
– Ничего. Ты как?
Павел запустил руку в светло-русые волосы, которые заметно отрасли в космическом пространстве.
– Тоже ничего. Прихожу в себя… Это только в фильмах прощание главного героя с второстепенным вызывает лёгкую грусть. Вживую… – Паша запнулся. – Знаешь… – голос Комарова перешёл на шёпот.
Я взяла за руку неприметного, толком не знакомого раньше парня и крепко сжала его холодные пальцы.
– У меня, помимо родителей, в Воронеже остались две маленькие сестры. Близнецы. Им по пять…
Парень замолчал.
Наш камбуз в принципе никогда не отличался обилием звуков, а сейчас, прекрасно расслышав шёпот Паши, народ и вовсе умолк, каждый внутри проживая свою аналогичную трагедию.
А я… а мне больше не хотелось возвращаться в то жуткое состояние, из которого я с таким трудом сама себя достала!
Внезапно на меня напало удушающее желание перенаправить общее горе куда угодно, но не на жалость к самим себе. Это угнетающее