Пит, глубоко вздохнув, протянул Гарри лопату:
– Давай копать!
Спустя десять минут стало ясно, что они вышли на что-то большое и твердое: это была полуразрушенная комната, если не целый дом. Под первым напором лавины стена из грубого камня подалась, но не разрушилась, а съехала с фундамента и, потрескавшись, теперь стояла изломанной линией ненадежно соединенных друг с другом фрагментов. Балки перекрытия над ней не упали, а сложились, оставив под собой пустоту, в которой…
– О господи! – произнес Гарри. – Там кто-то живой.
Что-то едва заметно шевелилось во мраке. Белом мраке. Снег проник в комнату через окна и засыпал пол.
Слышался слабый крик, крик ребенка.
– Стой, идиот! – рявкнул Пит на Гарри, когда тот, отбросив лопату, изготовился, чтобы нырнуть под напряженно застывшие стропила. Пит схватил Гарри за руку.
– Там же ребенок! – проорал Гарри. – Убери руки, или я…
– Да посмотри ты сюда!
И Пит показал на огромный козырек снега, который, подобно волне, вздыбился над раздробленной стеной. Эта волна, которую они растревожили своими действиями, казалось, дрожала и готова была обрушиться вниз, туда, откуда доносился детский крик. Нет, не одного, а двоих детей – из снежно-каменной ловушки послышался плач второго малыша.
– Да, вижу, – овладев собой, сказал Гарри и, прищурившись, посмотрел в открывшийся темный проход. Видна была опрокинутая и безобразно перекошенная кровать, много снега.
– Да, могли запросто обрушить на себя этот козырек, – проговорил Гарри. – Фонарик есть?
– Отдал кому-то. Пойди возьми другой, – сказал Пит. – И позови народ на помощь.
Он еще раз взглянул на висящую гору снега. Вся громада, нависшая над детьми, казалось, держалась на одной балке перекрытия. Пит не рискнул бы даже дотронуться до нее – столь хрупкой она представлялась. Спичка, которая держала на себе бог знает сколько тонн снега и камней.
– Бегу! – отозвался Гарри. – Скоро вернусь.
И исчез в темноте.
– Держитесь, ребята! – крикнул Пит в холодную темноту. – Мы вытащим вас как только сможем!
Одна из теней в темноте задвигалась. Поднялась. Посыпался снег.
Тень принялась карабкаться к свету.
Снег задвигался.
– О господи! ГАРРИ! БЫСТРЕЕ!
Вновь раздался плач. Плач, который тут же утонул в скрипе балки, на которую всем весом навалились несметные тонны снега и камня. Пит увидел, как балка стала покрываться трещинками, отстреливая в воздух крохотные белые хлопья, которые, словно пыль, затанцевали в воздухе, пронизанном светом аварийных ламп.
О господи! Джинни, Джинни! Это мог быть наш ребенок, не тот, что за пятьдесят долларов в день, а просто – наш ребенок. Мы ведь могли бы иметь детей, и…
Эти мысли вихрем пронеслись в голове Пита. Он отбросил лопату. Балка все подавалась и подавалась. Пит развернулся так, чтобы балка легла ему на плечи, и ухватился за нее ладонями. Тяжесть, немыслимая, невыносимая,