Как и ожидал Ролло, его провели в общий зал с деревянными и хрустальными колонами. Когда он увидел Лорелейн, восседавшую на троне в белоснежной перьевой накидке, его сердце глухо застучало – он слишком хорошо помнил, что под ней скрывалось.
Ролло помнил и шелковистую кожу, и высокую грудь, которую мужчина не так давно целовал по ночам. Он помнил приглушенные стоны, острые коготки, скользившие по спине и оставлявшие красноватые припухлые борозды, тонкую талию с мягким животом, длинные ноги, обвивавшие его, и бедра, что приподнимались навстречу его движениям.
Ролло вздохнул. С момента их расставания сирин стала еще красивее. Он думал, что, помня о ее предательстве, будет испытывать при встрече отвращение. Но ничего, кроме жгучего желания, не ощущал.
От воспоминаний бросило в жар. Ему захотелось выкинуть весь этот «балаган» из зала и положить птицу на ее «законное место» – под себя.
Напрасно Ролло пытался уловить хоть какие-то отголоски личной магии Лорелейн – женщина ничего не использовала. Это все были его чувства и эмоции.
Ролло замер перед троном.
Подведенные краской голубые глаза смотрели на него пристально, изучающе. В них, как в гранях хрусталя, что покачивался на ее венке, отражались колоны зала и фигура мужчины.
– Оставьте нас, – приказала Лорелейн другим сирин, жрицам и гостям.
Те покорно покинули зал. Птицы – с гордо выпрямленной спиной. Жрицы и гости – низко кланяясь.
Она встала и протянула ему руку.
– Иди ко мне, – еле слышно прошептала Лорелейн.
И Ролло почти сделал шаг.
– Подожди… – сказал он, понимая, что если поддастся желанию, разговор может не получиться. Или же он будет несколько двусмысленным. Словно Ролло наложник, который ублажил госпожу, а потом просит об оказании милости.
Лорелейн застыла в немом ожидании.
– Рейни, зачем завеса? Зачем изоляция?
Сирин опустила руку.
– Это наказание за войну. Разве тебе не все равно?
– А разве сирин не должны соблюдать нейтралитет? Извините, госпожа. Там моя семья…
– Мне казалось, вы в ссоре.
– Это наше дело. Но я не хочу, чтобы они были отрезаны от Мира. Это не Эльфийские холмы, где тепло и поля белладонны, а Северные острова. Им будет гораздо тяжелее.
– Если положение шелки станет невыносимым, его величество Эстебан… – сказала Лорелейн, отметив, что при упоминании имени короля Ролло сжал кулаки. – Имеет право связаться со мной и извиниться, и мы поговорим об условиях снятия завесы. Ему оставили кварцевый круг. Если это все, что ты хотел мне сказать – прием окончен.
Звякнул хрусталь в венке – Лорелейн слишком резко встала.
Ролло понял, что битва проиграна, и внутри него вязкой горечью растеклась обида.
– Как скажете, госпожа. У меня, как у капитана голландца, к вам просьба: снимите проклятие