– Весьма вероятно. – Олаф внимательно посмотрел на адъютанта. – Руперт, фельдмаршал желает знать ваше мнение о талигойцах.
– Они настроены на войну, господин фельдмаршал, – с удовольствием доложил Руппи и мстительно добавил: – Насколько я мог судить, среди высших талигойских офицеров нет фигур, равных господам Бермессеру и Хохвенде. Вашу армию ждет ожесточенное сопротивление.
– Твердая земля не располагает к мечтам, – произнес худой генерал с седыми висками. – Мы начинаем кампанию с открытыми глазами и понимаем, что против нас сосредоточена сильная армия, которой командуют сильные генералы. К счастью, мы можем быть уверены, что во время решающего сражения к противнику не подойдут резервы, по численности превосходящие его изначальные силы.
– Вам повезло, господа. – Руппи широко улыбнулся. – То есть я хотел сказать, что вам повезет, если вы и впредь будете смотреть собственными глазами, а не глазами назначенных в орлы кротов. И вам повезет еще больше, если к вам не приедут лягушки с полномочиями…
– Руперт, – негромко попросил Олаф, – не увлекайтесь землеописанием. Вряд ли господам офицерам интересны кроты и лягушки.
– Прошу прощения, – Руперт поймал взгляд генерала с седыми висками и внезапно понял, что если тут и есть друг, то это он, – я желаю нашим хозяевам не столкнуться с подобными… гадами. Они весьма неприятны.
– Но они здесь водятся, – седой обернулся к красивому кавалеристу, – не правда ли, фок Хеллештерн?
– У реки не может не быть лягушек, – вмешался в беседу Бруно, – но зимой гады спят, а я намерен форсировать Хербсте до того, как они проснутся. Руппи, вы не желаете при этом присутствовать? Спор Дриксен и Талига будет нами решен этим летом раз и навсегда.
– Наследнику Фельсенбургов это было бы полезно, – очень спокойно произнес Ледяной. – Вы видели море, Руперт. Посмотрите, как воюют на суше.
– Господин фельдмаршал, я признателен за оказанную честь. – Такой разговор можно вести только стоя, и Руппи встал, чувствуя на себе чужие взгляды. Очень разные. – К сожалению, я не могу воспользоваться вашими родственными чувствами, как бы мне того ни хотелось. Мой долг, слово, данное морякам «Ноордкроне», и справедливость требуют моего присутствия в Эйнрехте.
О том, что он не променяет Ледяного и на дюжину Бруно, Руппи вежливо умолчал.
– Его величество Альдо Первый ожидает посла великого герцога Урготского, – плохо обструганным голосом объявил Мевен. Гимнет-капитан столь сильно давил в себе презрение к однокорытнику, что оно выступало из ушей и ноздрей. Бедняга, он, как и все северяне, не видел, как давят виноград, хотя должны же они что-то у себя там давить. Дриксенцев, например, или какую-нибудь чернику.
– Благодарю, мой друг, – томно протянул граф Ченизу, вплывая в брезгливо распахнутые двери. Предстоящие деяния урготский посол жевал и пережевывал до тошноты. Пока все шло как