– Я понимаю, – мягко сказал Коновалов, – но мы обязательно что-нибудь придумаем. У вас самой есть какие-нибудь идеи?
– Ни одной. Весь день думала. Даже плохонькой мысли не появилось.
Он представил, как мучилась целый день эта девушка, ломая голову над тем, как выпутаться из внезапно навалившихся на неё проблем, и почувствовал жалость.
– А как ваша мама относилась к… – он брезгливо поморщился.
– К Серёже? – спросила она, заметив его выражение лица. – И она, и отчим – оба были против.
Так что теперь выслушаю всё, что заслужила.
Он вполне разделял мнение этих незнакомых людей и теперь почувствовал к ним симпатию.
– Знаете, Леночка, мы ведь в жизни часто не прислушиваемся к мнению близких, а потом жалеем. Я и сам такой. Ведь взрослыми становятся не тогда, когда перестают слушать маму, а когда понимают, что мама была права.
Она покачала головой с таким горестным видом, что он устыдился своих нотаций, поэтому быстро сказал:
– Отлично. В таком случае скажите родителям, что вы наконец поняли, как они были правы, посему ушли от мужа и сняли комнату. Пока. А с подробностями разберётесь позже.
– Да. Пожалуй, то же самое надо завтра сказать и на работе. Там тоже расспросов хватит, – кивнула Лена и сделала последний глоток. – В общем, Володя, спасибо вам за предложение. Я подумаю, конечно, поговорю, с кем могу. Выбор у меня не очень велик. Ну я полагаю, так не бывает, чтобы вообще не найти решения. Рано или поздно всё уладится. Просто ещё раз спасибо за то, что теперь я какое-то время смогу чувствовать себя более или менее спокойно.
Коновалов смотрел на неё с улыбкой.
– Был, если помните, такой театральный режиссёр в середине двадцатого века, Акимов. – Лена кивнула, а он продолжил: – Так вот он сказал однажды, что безвыходное положение – это то, простой и ясный выход из которого нам не нравится. Это почти про вас.
– Пожалуй, – улыбнулась она. – Где вы это вычитали?
– У Довлатова. В одном из его писем к отцу.
– Так вы, значит, Довлатова любите? – почему-то обрадовалась Лена. Ей всегда казалось, что знакомый и любимый писатель сразу как-то сближает, позволяет лучше понять собеседника и проложить тропинку в его внутренний мир.
– Зачитал до дыр, – серьёзно сказал Владимир.
– Я вас понимаю, – снова обрадовалась Лена.
– Он пишет как дышит, поэтому и рождается такая гармония. Да, – она опять вздохнула, – наверное, вы правы. Просто у меня такой характер, что я вечно всё усложняю. Но вы должны меня понять, – всё произошло слишком стремительно, чтобы я успела осознать… А теперь, если вы не возражаете, я всё-таки уберу со стола.
– Я помогу, – с сожалением поднялся Коновалов.