Местные товарищи оказывали содействие. Поплавский действительно свалил за границу. Ответственные товарищи пожимали плечами: поездка оформлена правильно, ничего незаконного. О том, что Поплавский под подозрением, никому не сообщили. Да и не был он тогда под подозрением! Заслуженный товарищ, крупный специалист, член партии с семидесятого года! Никаких нареканий, только положительные характеристики. На следующий день по каналам КГБ прошла информация от резидентуры в ФРГ: Поплавский всплыл в одном из полицейских участков Франкфурта, сообщил, что он важная персона в СССР, преследуется советскими спецслужбами и просит политического убежища. Представители БНД[1] прибыли за ним буквально через полчаса. Поплавского охраняют, проводят предварительные беседы. Курирует предателя некто Вильгельм Бауман из БНД. Там же крутится ЦРУ – куда уж без него? Есть сведения, что Поплавского собираются переправить в Западный Берлин – есть там один аналитический центр под эгидой ЦРУ, где знания инженера будут востребованы. Вильгельм Бауман, кстати, оттуда.
– Капец котенку, – мрачно прокомментировал новости Швец. – Теперь этого хмыря обратно не вытащишь. Сдаст последние секреты – те, что еще не сдал…
Ситуация складывалась безрадостной. Поплавского надежно спрятали. А сведения о Западном Берлине могли быть дезинформацией. Для руководства КБ «Трансмаш» и его первого отдела наступали тяжелые времена. КГБ всегда находил виноватых. Уже прикидывался вероятный ущерб. Руководители хватались за головы, готовились сдавать партбилеты и нести уголовную ответственность. Ущерб выходил колоссальный. Поплавский был одним из ведущих специалистов в организации, посвящался во все секреты. Он работал по многим направлениям, прекрасно ориентировался в технике, имел отменную память. Группа трудилась не покладая рук. Карать виновных, проморгавших врага, в планы Кольцова не входило. Карателей в стране хватало исторически, приверженцев же объективного разбора не так уж много. Наступившим выходным не удалось подпортить жизнь. КБ работало – невзирая на глухое недовольство сотрудников.
«Наш ответ прогнившему Западу», – шутил Вишневский.
Что еще делать в дни траура? По всей стране проводились траурные мероприятия, собрания трудовых коллективов, принимались нереальные социалистические обязательства – удвоить, утроить эффективность, почтить ударным трудом светлую память дорогого Леонида Ильича. «Окончательно угробил страну, – шептались люди по углам и кухням. – До чего всех довел?» Понять издерганных граждан было нетрудно. Вроде все мирно, никого не хватают, в Афганистане посадили очередную липовую аллею. Но дефицит душил все сферы жизни, практически любой товар становился объектом мечтаний. Слово «купить» постепенно выходило из обихода, сменяясь словом «достать»…
Комитет, не таясь, работал в трудовом коллективе,