У местных обитателей, аборигенов тех самых улочек, все это вызывало снисходительные, покровительственные усмешки. Булыжник давно был заменен стойким литопластом, пиво для подвального кабачка варили на многоцелевом пищекомбинате, с доставкой малых партий грузовыми дронами, а сувениры оказывались произведены где-нибудь на Тьянтан-Шихуанди – за тридцать парсек от Солнечной системы.
Впрочем, все это не имело ровно никакого значения. Подлинными всегда оставались лишь эмоции и воспоминания. Если – а точнее, когда – жизнь выбрасывала «зеро», они доставались из-под полога памяти и помогали вынести, перетерпеть, а то и преодолеть. А уж как все было устроено на самом деле – так ли оно оказывалось важно?
Сейчас же Саймон шел на встречу с человеком, который как раз отвечал за «устроено на самом деле» – по целому ряду важных вопросов.
Оосава скинул ему и схему здания, и указатели, и допуски, долженствовавшие укротить служебный пыл охраны. Но все равно пришлось изрядно поплутать. На ум пришло выражение «коридоры власти». И в коридорах этих обретались вполне себе решительно настроенные «псы режима» – вооруженные и с детекторами.
– Прошу простить, – покачал головой замглавы Четвертого комитета, широким жестом приглашая гостя к удобным креслам. Те выглядели действительно древними; возможно, ручной работы. – После теракта мы просто обязаны были ввести повышенные меры безопасности. Таков протокол. Вы не представляете, как сложно порой проявить инициативу в условиях подобной зарегулированности. – И он улыбнулся, подразумевая, что упомянутую инициативу как раз и реализует в данный момент.
Саймон сдержанно кивнул и устроился на сиденье.
– У вас остались ко мне какие-то вопросы? – уточнил он, когда Анжело лично вручил лоцману широкий стакан с чем-то зазывно благоухающим. Впрочем, стоило подождать с выпивкой до прояснения ситуации.
Хозяин офиса, в который, к слову, юного Фишера впустили неохотно и с настороженностью, пожал плечами.
– Вопросы? Конечно. Мне всегда было интересно пообщаться с кем-то из Семей. Вы же понимаете: несмотря на привычность творимых вами чудес, многие простые люди до сих пор воспринимают их именно как чудеса. А я, в сущности, – он провел ладонями вдоль собственного тела, – тот самый простой человек, волею судеб оказавшийся наделенным правами и обязанностями.
Теперь улыбнулся и Саймон.
– Так-таки простой? – Он все