Вспоминаю о клятве, целительские миры такого типа я у себя описывал. Или девочка, создавшая мир, думала аналогичным образом, или меня начиталась. От этой мысли оглядываюсь – не идёт ли психиатр справку отбирать. Самонадеянно об этом думать, всё-таки читает меня небольшое количество народа. Впрочем…
Ладно, одеваюсь, выбора у меня особого нет, судя по набору одежды. Видать, опекуны странные попались, ибо в такой одежде чувствуешь себя ёлочкой – зимой и летом одним цветом. Но хоть Моника обеспечена лучше, а так как она сейчас сидячая, то нужно одевать с прицелом на это дело. Ну и суставы, не дай Асклепий, поморозить. В плюс десять тоже можно поморозить суставы.
Пока одеваю котёнка, продолжаю размышлять. Пока что в анамнез вкладывается только суставной синдром и некоторые внутренние органы, а вот ноги – не очень, да и длинный ку-тэ… Он или генетический, или медикаментозный. Очень редко возникает сам по себе, но тут поводы нужны серьёзные, а порока у неё точно нет.
Это, конечно, весело смотрится со стороны, когда двенадцатилетний парнишка «обнюхивает» рентген-снимок, потому что аппарата УЗИ в этой больнице нет. Самое начало девяностых, понятно, почему нет. История медицины – дама суровая, сонография40 была тогда, то есть теперь, далеко не везде, да и точность… В общем, уметь надо. Я-то умею, конечно, но на нет и суда нет. Для оценки последствий и рентгена хватает, если на лекциях ушами не хлопать.
То есть сердце не клеится, лёгкие вполне, и ноги. Ну хорошо, ноги могут «отрубиться» на психоэмоционалке, были такие случаи, помню, но сердце не объясняется. Кроме того, реакции её больше похожи на детей войны или онкологических, которые лежат в одиночестве в хосписе. Это я уже видел. Но никак не для домашней девочки.
– Поехали? – предлагаю я одетой уже Монике.
– Поехали, ангел, – отвечает она мне.
Никуда от этого не деться, бывает и такое, а тут она ещё и запечатлелась, так что нужно привыкать к такому названию. Надо будет клятву произнести, как Забава говорила. Посмотрим заодно, что это за целительский мир. Хорошо бы, мой… Но это мечты.
Вывожу из отделения. Все больницы однотипные, поэтому, где находится лифт, я почти знаю. Ну вот, правильно. Закатываю в лифт ребёнка, привычно здороваюсь с находящимися внутри, явно шокируя ещё не знающих обо мне. Но ничего, завтра выпишемся… Кстати, это как раз норма – и я, и Моника стабильны, диагноза её никто здесь не знает, поэтому записали с моих слов, а это сразу же сужает спектр возможных больниц. То есть или университетские клиники, или, не к ночи будь помянутый, ревмацентр в Гармише41. Это придумать же надо, в ревматологической клинике нет дефибриллятора! Ладно, потом повозмущаюсь.
Вот выход во внутренний парк, в котором можно погулять. Что интересно, мама девочки с нами не пошла, тоже нелогично, хотя, возможно, она занимается оформлением бумаг… А Моника морщит лоб – решает что-то. Тараканы