На миг стало так страшно, что дыхание перехватило внутри, и я полезла в карман, где держала ингалятор.
– Лив, с вами все в порядке? – обеспокоенно склонился ко мне Максимилиан.
– Да, профессор, – я вытащила руку из кармана, делая вдох. Улыбнулась обернувшемуся Юргасу и решила, что ингалятор пока подождет. Макс ободряюще кивнул и пошел вперед.
Через два часа мы приблизились к стене Тумана.
Самое ужасное, что чем ближе к нему подходишь, тем менее заметным он становится. Просто изменяется видимость, краски тускнеют. Человек и сам не понимает, как увязает в мареве, теряется в нем. И когда оборачивается – уже не видит привычной и ожидаемой картины. Везде остается только Туман. Один лишь бесконечный Туман – без начала и конца.
Поэтому почти весь периметр Тумана обозначен сигнальными столбами и колючей проволокой. Хотя, поговаривают, что и это не помогает, столбы загадочным образом исчезают, а люди все равно теряются. Единственный проход на нашем участке закрыли еще и шлагбаумом, который охранял сонный постовой. Караул здесь несли по сложившейся давным-давно привычке, хотя никто и никогда не выходил из фьордов. Так что караулили здесь скорее любопытных и бесшабашных, что решат влезть в Туман по глупости.
Юргас коротко переговорил с караульным, и шлагбаум поднялся, пропуская нас. Последний рубеж. Я усмехнулась про себя. Что ж, госпожа Оливия, вы всегда мечтали об открытиях. Так что – вперед!
Наш отряд притих, все настороженно рассматривали белую пелену впереди. Клин сложил пальцы защитным треугольником, приложил ко лбу. Максимилиан что-то шептал. Неужели молитвы Единому? Кто бы мог заподозрить в профессоре религиозность? Я не стала ни молиться, ни просить защиты у вечных сил. Я просто пошла за Юргасом, переставляя ноги и пытаясь не думать, что будет, если дикари нас не встретят.
Туман уплотнялся, но назад мы не оборачивались. И даже друг на друга не смотрели – страшно было. Члены отряда цеплялись взглядом за спину идущего впереди участника экспедиции. На каждом мундире имелась светоотражающая полоса, она пересекала спины желтой чертой, словно луч света. Вот на эти лучи мы и ориентировались. Звуки дыхания и шагов вязли в тумане, а время растягивалось сладкой патокой. И вот уже кажется, что мы двигаемся в этом мареве бесконечно долго. Года. Или столетия? Само время в этой жуткой белесой субстанции менялось и двигалось, словно и на него не действовали никакие законы.
– Стоп! – голос Юргаса прозвучал неожиданно громко, и я увидела, как вздрогнул идущий впереди Клин.
– Что случилось? – поинтересовался профессор за моей спиной. Я хотела пожать плечами, потому что, как и все, не знала, но осеклась. Туман внезапно начал редеть, словно подхваченный порывом ветра, хотя движения воздуха не ощущалось. Но несколько метров земли вдруг обрели четкость, образуя пятачок, на котором стояли члены экспедиции. А потом…
– Глазам своим не верю… – чуть слышно произнес Клин.
Из