С утра я уже был в штабе, заперся в комнате «особого отдела», и 18 дней занимался только тем, что строчил на машинке, чертил схемы, рисовал общие виды и разрезы. Затем упаковывал все бумаги, уничтожал «копирки», в присутствии начальника отдела или его дежурных, опечатывал это личной печатью и запирал в несгораемый шкаф, который тоже опечатывал. Так серьезно я к этому делу никогда не относился, хотя работал и с более серьезными документами, но в другое время. Там с меня требовали соблюдать секретность. Через 18 дней, с тем, чтобы иметь хоть немного времени обустроиться в Москве, я воспользовался тем же самолетом, чтобы вывезти эти бумаги, личные вещи, и то, что захватила с собой супруга на первое время из Архангельска. В основном все осталось в доме, его опечатали и вычеркнули из списков под заселение. Это – «наша крепость», если все пойдет криво, а это запросто может быть, чтобы было куда вернуться, если жив останусь. Ну или Елене было бы куда вернуться. Кроме нас, дом могут вскрыть ее родители, тоже если будут живы. Скорее всего с ними ничего не случится: активность боевых действий в советском секторе Арктики нулевая. Немцев мы оттуда выбили и выжали.
Глава 3. Первые дни в новой должности
Сразу с квартирой ГКО помочь не мог, Москва просто забита, как военными, так и промышленниками. Получили ордер на комнату в коммуналке на Знаменке (улице Фрунзе), где помимо нас проживало еще 12 человек. А еще в этом доме жил один замечательный и знаменитый человек: генерал-майор Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич, начальник управления геодезии, с которым мы познакомились и подружились. Ему я подсунул идею создания «Чайки», познакомив его с системой «Лоран» и аппаратурой для ее приема. А генерал занимался геодезией и аэрофотосъемкой с 1925 года. Он моментально уловил, какие это несет выгоды его ведомству. В отличие от меня, он в Москве чувствовал себя как рыба в воде. Был вхож в любые кабинеты, сам он готовил октябрьское восстание в Петрограде, а его брат был личным секретарем Ленина. Через него удалось протолкнуть идею создания сети станций по всему Северу, вдоль железнодорожных магистралей и, в дальнейшем, на Черном и Балтийском морях. Станции должны были использовать частоты отличные от ЛОРАН, но иметь возможность работать с ними, быть трехканальными. Кроме ЛОРАНа, в те же ворота был забит мяч «Альфы», сверхдлинноволновой