По вечерам, затаив дыхание, слушали разговоры дружинников про охоту. Казалось им, что все они уже про лосиную охоту вызнали, какая она бывает, и теперь гадали, как пойдут – загоном или на приман?
– На приман! – твердо сказал Федор. – Загоном-то и зимой можно! А сейчас на приман – потому как у лосей гон! Быки за лосихами гоняются!
– А что ж не идем-то? – робко спросил Александр.
– Должно, хорошего вабильщика 18) отец ждет!
– Да дружинники бают, что каждый стрелок вабить сумеет! Не велика наука!
– Может и не велика, да не всем далась! Мы – князья! Нам абы как охотиться не след! На нас народ смотрит! Не можно нам оплошать!– сказал Федор. Александр понял, что это он отцовские слова повторил: – «На нас народ смотрит!»
В конце сентября березы оделись в золото, красным огнем полыхнули листья бересклета, начали ронять пестро нарядную листву клены, затрепетали, посыпали с ветвей серебро осины. Темнее стали и словно содвинулись в сплошную стену темнозеленые ели. Поплыли над сжатыми нивами в хрустальном и по-осеннему чистом воздухе паутинки. Но ранними утрами уже седела трава от легкого заморозка, обращаясь под ясным еще теплым солнышком в алмазные капли. И настал, наконец, долгожданный день княжеской охоты.
Александр спал вполглаза, ночью несколько раз вставал, выбегал на широкое
крыльцо терема – поглядеть, не посветлело ли небо. Но небо было черным, бездонным, густо набитым звездами. Александр стоял, задрав голову, и ему казалось, что он летит туда вверх в немыслимую высоту…
– Чего ты тут?..
На крыльцо вышел Федор, тоже видать и ему не спалось.
– Рассвет дожидаю…
– Да рассвет-то с другой стороны, с восхода.
Братья по гульбищу обошли терем. Уставились, вытаращив глаза, за частокол дальнего леса, но небо еще не светлело – полночь лежала темной глыбой на всем земном мире.
Однако свет откуда-то шел. Братья, ежась от холода, ступая босыми ногами по стылой твердой земле двора, пошли поглядеть – откуда свет…
За амбаром у стены, окружавшей городище, горел малый костер, а около него копошился человек. Он что-то подбрасывал в огонь, и тот вспыхивал белым пламенем. Братья подошли ближе и услышали, как человек творит охотничий заговор:
– Встаю я засветло, умываюсь ни бело, ни черно, утираюсь ни сухо, ни мокро. Иду из дверей в двери, из ворот в ворота, в чисто поле, к лесу дремучему, а из лесу дремучего бегут ко мне навстречу двадцать сатанаилов, двадцать дьявоилов, двадцать леших, двадцать полканов – все пешие, все конные, все белые, все черные, все высокие,